Кирпонос, Бурмистенко, Тупиков»[65]. Таким образом, дальнейший ход сражения под Киевом с 13 по 15.09 проходил хотя и в духе выполнения прежнего приказа Ставки и главкома ЮЗН об упорной обороне и удержании Киева и под знаком развертывания прибывающих резервов и подготовки их для контрудара, однако между Ставкой и командующим ЮЗФ возникли разногласия в оценке обстановки. Командующий войсками ЮЗФ уже более решительно настаивал на оставлении Киева.
Действительно, 21-я и 5-я армии, теснимые 4 тд, мд СС «Рейх», 293, 262 пд, отходили в течение этих дней к району Прилуки, пытаясь переходом к обороне задержаться на фронте Ряжки, Малая Девица, Ровчак, Середовка.
37-я армия удерживала позиции в УР, но отошла к 15.09 правым флангом на фронт Новая Басань, Рудня, Летки, Тарасовичи, упорно обороняясь против 62, 111, 56 и 113 пд силами 147, 146 сд, 131 сд, 19 мк и 87 сд. В глубокий тыл 37А и 5А, в район Яготин вышла 79 пд немцев, создав этим условия дезорганизации и деморализации тылов трех армий и фронта.
Половина сил 37-й армии по-прежнему оборонялась в Киевском УРе. Положение на левом крыле ЮЗФ за эти дни также резко ухудшилось. Выдвинувшиеся с кременчугского плацдарма главные силы 1-й танковой группы немцев (9 тд, 16 тд, 14 тд и прочие части) захватили Лубны, Миргород и в Лохвице соединились с частями 2-й танковой группы, сомкнув фронт окружения.
Три немецкие пехотные дивизии 17-й армии (125, 239, 257 пд) подошли к реке Сула и начали переправляться на западный берег, имея против себя разрозненные группы, оставшиеся от войск 38-й армии, и наспех выдвинутые части 26-й армии.
Еще 14 сентября в 3 часа 25 минут начальник штаба фронта генерал-майор Тупиков по собственной инициативе обратился к начальнику Генштаба и начальнику штаба главкома Юго-Западного направления с телеграммой, в которой, охарактеризовав тяжелое положение войск Юго-Западного фронта, закончил изложение своей точки зрения следующей фразой: «Начало понятной вам катастрофы дело пары дней»[66].
Это была горькая правда. На другой день в районе Лохвицы соединились немецкие части второй танковой группы, наступавшей с севера, и первой танковой группы, прорвавшейся с кременчугского плацдарма. Кольцо вокруг 5, 21, 26, 37-й и части сил 38-й армии замкнулось. В окружение не попали только 40-я и левофланговые дивизии 18-й армии. Они под давлением превосходящих сил противника с боями отходили на восток: на город Сумы и на город Полтаву. Между этими городами во фронте зияла огромная брешь. Главнокомандующий Юго-Западным направлением не располагал достаточными резервами не только для организации деблокады окруженных, но даже для закрытия бреши.
И даже после этого Верховный продиктовал ответ за начальника Генштаба:
«Командующему ЮЗФ, копия Главкому ЮЗН. Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова (21А) и Потапова (5А) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад, необходимо выполнять указания товарища Сталина, данные Вам 11.09»[67]. Что же стояло за всем этим?
Дело в том, что в условиях глубокого вторжения вражеских войск на территорию страны и крупных поражений Красной армии советская пропаганда сделала Киев наряду с Ленинградом и Одессой символом мужества и примером того, что противника можно и нужно остановить. Видимо, была и другая подоплека: необходимо было продемонстрировать своим будущим союзникам, что Красная армия способна оказывать упорное сопротивление победоносным войскам вермахта. Вот те мотивы, которые двигали Сталиным при руководстве вооруженной борьбой на юго-западе, и в жертву которой были принесены сотни тысяч человеческих жизней и судеб. Не говоря уже о тысячах орудий, сотнях танков и самолетов, бесчисленном множестве другого оружия и техники, которые были так нужны на полях сражений.
В тот же день командующий ЮЗФ просил разрешения перенести свой командный пункт из Прилук в Киев, намереваясь стягивать к Киеву все свои войска, чтобы организовать боевые действия в условиях окружения, опираясь на оборону в районе Киева. Ответ начальника Генштаба по этому запросу гласил: «Без разрешения Главкома ЮЗН КП из Прилуки не переносить. В крайней необходимости КП переносить ближе к войскам»[68].
