А после Лозовки у нас с Евгенией точек соприкосновения вовсе не стало. Хотя, если совсем уж по правде, их и до того немного было. Да, показалось мне, что может что-то быть. Показалось. Но и только.
Поборовшись еще немного с самим собой, а также с желанием пойти и купить еще один «хот-дог», чтобы оттянуть хоть ненадолго неприятный момент, я все-таки нажал кнопку «вызов».
Конечно же, телефон спустя пару секунд порадовал мое ухо длинным гудком. Законы Мерфи работают всегда.
Или не всегда? Третий гудок. Четвертый. А трубку-то никто не берет. Может…
Нет. Не может.
– Привет, – голос в трубке был холоден настолько, что у меня чуть пальцы не замерзли. – Неожиданно, и не скажу, что приятно.
– И тебе здрасьте, – хмыкнул я. – Придерживаюсь той же точки зрения. Кабы не нужда – век бы тебя не слышать.
На той стороне повисло молчание, причем, похоже, немного ошеломленное.
– Ладно, не до лирики, – перехватил я инициативу. – Вообще-то мне Николай нужен, но он недоступен. Скажи ему, чтобы мне позвонил, хорошо? Очень важный разговор к нему есть.
– Не скажу, – посопев, ответила Евгения.
– Слушай, я понимаю, что у нас взаимная неприязнь, – примирительно сказал я. – Но переносить ее на рабочие моменты все же не стоит. Мы ведь хоть сколько-то, но цивилизованные люди, потому…
– Знаешь, мы сейчас говорим с тобой как разведенные супруги, причем разошедшиеся не как друзья, – с каким-то облегчением в голосе сообщила мне Мезенцева. – Может, ты не мне хотел позвонить, а этой своей… Как ее… Светлане?
– Кому хотел – тому позвонил, – возразил я. – И все же – почему ты с Колей не поговоришь?
– Потому что не могу, – немного печально сообщила мне Женька. – Сама бы рада, а никак. До него, Саша, теперь не дозвонишься…
Глава девятая
– В смысле? – опешил я. – Блин, мне как-то даже не по себе стало. Жень, он чего – того? В смысле – погиб?
– Ты совсем дурак?! – заорала Евгения. – Смолин, ты реально не в курсе, что слово материально? Думай, что говоришь! Особенно ты. Особенно мне. Нет, конечно! Просто они с Пал Палычем неделю как в командировку уехали в такую дремучую глушь, где и телефон-то не берет. Даже не думала, что на Земле подобные места еще остались. А, оказывается, есть такие. А меня с собой не взяли, сволочи!
– Да сама ты знаешь кто? – возмутился я. – А что мне думать, если ты траурным тоном подобные слова произносишь? С тобой, Мезенцева, дураком стать можно запросто!
– Тебе им и становиться не надо, ты он уже и есть, – немедленно парировала девушка. – Я это сразу поняла, как только твою личность в первый раз увидела!
– Ты еще скажи, что тебя мама предупреждала со мной не связываться, и потребуй возврата украденных мной месяцев твоей юной жизни, – не остался в долгу я.
– Да ты и украсть ничего толком не сможешь, – уже чуть тише сообщила мне Мезенцева. – Ладно, чего тебе от нас надо?
– От тебя – ничего, – зло бросил я. – Даже если с доплатой. Вот как знал, что тебе звонить – только нервы свои трепать. Блин, угораздило же меня с вами вообще связаться. Никакой пользы от вашего отдела, один вред!
– Ты говори, говори, да не заговаривайся, – с легкой угрозой в голосе посоветовала мне Евгения. – Мы тебе зла не делали. И не сделаем, если ты границу не перейдешь.
– Какую границу? – уточнил я.
Нет, правда, хрен знает, что она имеет в виду. Ряд акцентов за последнее время у меня в голове настолько сместился, что теперь я на самом деле не до конца понимал, о чем говорит Мезенцева – о границе разумного или о пресловутой «кромке».
– Финскую, блин, – съязвила девушка. – Нелегально. Границу разумного, разумеется. Не препарируй людей в преступных ведьмачьих целях, не практикуй кровавые жертвы, не пей кровь младенцев – и все будет хорошо.
– Да ты что? – деланно изумился я. – То есть это не вы, поборники справедливости, объявили на меня охоту, как на дикого зверя? А кто тогда?
– Какую охоту? – неподдельно, это я ощутил абсолютно явно, изумилась Евгения. – Саш, ты о чем?
– О чем, о чем, – уже больше из упрямства зло проворчал я. – О том самом.
– Слушай, давай успокоимся, – предложила Мезенцева. – А то мы куда-то не туда повернули в разговоре. Тебе угрожали или чего похуже?
– Чего похуже, – помолчав, произнес я. – Меня и били, и душили. И мне это все очень не нравится. Мне вообще не нравится, когда меня пытаются уничтожить, это претит моей природе. И санкционировано данное деяние было какими-то неизвестными гражданами, которые в курсе того, кто я есть такой на самом деле, да еще и уничтожают таких как я. Замечу отдельно – о моих, назовем их так, странностях знает очень и очень ограниченный круг лиц. Причем представителей коренной расы Земли в этом круге почти и нет. А те, что есть, все служат в одной организации.
– Мы точно не при делах, – уверенно заявила Евгения. – Я бы в курсе была.
– Можно подумать, что если бы это было не так, то ты сейчас сказала по-другому, – съязвил я. – Знаешь, когда вы меня использовали, я ворчал, но претензии не выкатывал. Даже если вы делали это втемную, что для вашего отдела, надо полагать, нормальный стиль работы. Но теперь, когда вы меня…
– Стоп, – приказным тоном сказала Мезенцева. – Давай не будем говорить друг другу глупости, ладно? Ты донес до меня информацию, я ее приняла. Теперь дай немного времени, чтобы все услышанное переварить. И не выключай телефон, пожалуйста. Думаю, мы в самом скором времени снова пообщаемся. Возможно, даже сегодня.
Ни в этот день, ни на следующий Мезенцева мне не позвонила. Она прорезалась аж только в субботу, ближе к полудню. Причем, естественно, в самый неподходящий момент. Я как раз затеял варку зелья по одному из старейших рецептов в моей книге. Настолько древнему, что только с помощью Кузьмича, неплохо разбиравшегося в старославянском, и смог идентифицировать все необходимые компоненты. Точнее – надеюсь, что все. А еще хочется верить в то, что я верно понял назначение данного зелья, и оно на самом деле может помочь тем, у кого «кости ломити тако, что спасу не ище». Проще говоря – будет спасать от всяких неприятных штук вроде «тоннельного синдрома» и тому подобных хворей. А что? Главная болезнь двадцать первого века. Хворает каждый третий. Никто не спорит, медицина тоже неплохо справляется с оной напастью, но почему бы не попробовать старинные рецепты?
Ну и ревматизм пока никто не отменял. Подозреваю, кстати, что именно для его лечения и был создан данный рецепт. В те далекие времена никаким «тоннельным синдромом» и не пахло, а ревматизм – старинный спутник человечества. Еще с пещерных времен.
Не скажу, что состав был сильно сложный, но вот сам процесс приготовления – это что-то. Компоненты надо было добавлять в плошку по порядку, да еще и с чуть ли не аптечной точностью, каждый в свое время. И это я молчу о прочих мелочах, вроде разной скорости помешивания и силы нагрева.
