10
Пахло летним утром и кофе.
Зверь уже встал. Он стоял, склонившись к кофеварке, долговязый, жилистый. Окна на кухне были распахнуты.
— Telefono, — пробасил он. — Будешь брать трубку?
Звонок раздался опять.
Я и проснулся-то от звонка. Голова раскалывалась. Живот болел. Лицо распухло. Я выкатился из постели и нащупал провод. Он привел меня к письменному столу.
— Ты слушаешь? — Голос Тарна.
— Чего? — промямлил я распухшими, непослушными губами.
— Они взяли броневик. На Магелунгсвэген. За Хёгдаленским холмом. Уехали в сторону Фарсты.
— Кто-нибудь... есть жертвы?
— Нет. — Тарн засмеялся. — Но денег там было до хрена. Все, что почта пересылала в отделения южных пригородов и в Сёдертелье. Миллионы!
Зверь готовил бутерброды. Я проскакал мимо кухни на одной ноге, выпрастывая другую из пижамы.
— Она была права! — закричал я на бегу. — Они ограбили броневик утром. Который час?
— Восемь тридцать. Будешь пить по-итальянски?
Шестью минутами позже я стоял одетый, с мокрыми волосами, держа в руке чашку кофе.
— Миленький amigo, — сказал Зверь, — ты так и поедешь? Ты же выглядишь, как будто у тебя эта...
— Свинка, — подсказал я автоматически. — Черт, она была права.
— Свинка! — Он зашелся от смеха.
— Может, она опять позвонит.
— Я тут буду до тринадцати. — Его тягучий голос становился еще тягучее, когда он старался говорить яснее. — Если позвонит, поговорю с ней. Но с четырнадцати я работаю.
Сумка с фотокамерами, куртка, бутерброд в руке. Я скатился по лестнице, как обвал. «Пежошка» стоял на Риддархольмен. Лишь только он тронулся, я ощутил, что двигаюсь достаточно быстро.
Тарн ждал на Магелунгсвэген, в нескольких сотнях метров от стадиона в Фарсте, как раз там, где шоссе сужается и ныряет в лощину между железной дорогой и щебенчатой дорожкой, обозначенной как «Прогулочная тропа». Он был в модном поплиновом плаще и шляпе, в зубах — сигарета. Ну в точности как Богарт в «Касабланке», после того как Ингрид смылась.[49]
Он сделал знак, чтобы я съехал с дороги и поставил машину на траве.
— Я на такси приехал, а Янне пригонит репортажную машину, — сказал он, разглядывая меня. — Что с тобой случилось, черт побери?
Я прихватил фотосумку и выкарабкался из машины. Каждое движение отзывалось болью в животе.
— Тебе обязательно сейчас надо это знать?
Тарн помотал головой.
— Потом расскажу, — пообещал я.
Четыре полицейские машины и фургон с решетками были уже на месте. Начали делать ограждение из красно-белых пластиковых лент вокруг броневика. Он стоял, аккуратно припаркованный у края дороги, задние дверцы распахнуты. Рядом торчали два охранника в коричневой униформе. Тарн прямо устремился к ним.
— Привет, — сказал он. — «Утренняя газета»! Как это все было?
Один из них выглядел лет на сорок, широкоплечий, плотный в талии, лысоватый, мощный и самоуверенный. Он оценивающе посмотрел на Тарна, но решил говорить.
— Нас выманили из машины, — проворчал он сердито. — А потом они свалили Тотте.
