Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
меня, потом на кровавую массу, печально покачал головой, угостил нас сигаретами и снова исчез. Через несколько дней мне нужно было уже собрать все свои силы, чтобы вовремя добраться до ведра. Ощущения в желудке не поддавались описанию. Затем я начинал чувствовать, будто теряю собственные внутренности.
Солдаты давно уже отсюда снялись. Нас тоже вдруг неожиданно загрузили в грузовик, а потом так же выгрузили в хорошо знакомом мне городе Л. в здании бывшей гостиницы (из-за того что госпиталь был переполнен, там нас принять не смогли). Сначала была ставшая привычной санитарная обработка, потом нас отнесли на третий этаж здания. Там нам нашли место в пустующем номере из двух комнат. Мы снова лежали на плотных толстых матрасах с простынями в компании десятка других солдат, страдавших от ран или болезней. Все остальные помещения были заполнены немецким гражданским населением обоих полов; при этом большая часть этих людей болела брюшным тифом и стремительно вымирала. Любого из заразившихся в городе привозили сюда, так как русские боялись распространения инфекции.
Немецкий медицинский персонал, в основном женщины, работал под контролем русских. Все лекарства и перевязочные материалы были захвачены в качестве трофеев у немцев. За нами, солдатами, ухаживали особенно внимательно, о нас заботились. Русский штат был тоже хорош, их доктора ухаживали за каждым из нас в отдельности. Кормили регулярно и сытно, и вскоре я начал хрустеть сухим каменной жесткости хлебом, который к тому же теперь удерживался в моем желудке. Кроме того, мне давали что-то вроде жидкой каши и какие-то таблетки. Наконец, я смог вернуть то, о чем очень скучал: нормальный глубокий сон.
Я все еще отказывался от жидкой пищи, но в моих фекалиях теперь не было крови. Все закончилось вовремя: в тот момент весы показывали, что я вешу 49 килограммов при росте 195 сантиметров.
Наконец, с помощью других и опираясь на стену, я уже мог стоять. Потом я снова начал вставать самостоятельно, хотя чувствовал себя при этом младенцем.
Однажды с наступлением рассвета в здании поднялась какая-то сильная суматоха, послышались выстрелы. Неужели снова празднуют день 1 мая? Или день рождения «папы Сталина»? То, что нам сказали, казалось невероятным: они празднуют прекращение огня. Похоже, война закончилась. Гитлер мертв[66], а Германия повержена.
Мы одинаково равнодушно восприняли и первое, и второе известие. Если бы мы только могли как можно скорее стать транспортабельными и отправиться домой! Вынашивались и обсуждались планы, которые потом легко отвергались. Над всем и над всеми встал один большой вопросительный знак.
Сегодня интересно вспоминать о том, как находишься рядом с дюжиной других людей, выходцев из всех слоев общества, которые могли беспристрастно судить как о собственном положении, так и об обстоятельствах, в которых оказались другие. Никто не сожалел о Гитлере. То, что Германия разгромлена, было и в самом деле неприятно, но это было естественным ходом событий. Во всем том, что произошло, не было вины ни немецкого солдата, ни рабочего, гражданского лица, владельца собственного дела, или ученого. Проиграли высшие военные чины и дипломаты. Именно они не сумели вовремя понять и оценить все то преступное, что нес с собой Гитлер. Именно они вовремя не смогли прийти к соглашению с Америкой и Англией.
Кто-то надеялся на то, что большая часть нашей страны будет оккупирована войсками из-за океана. Все понимали, что Америка и Англия хотели сделать все возможное, чтобы сокрушить гитлеризм. Много лет назад мы тоже пришли к пониманию, что наша система пытается присвоить себе божий трон, что мир под управлением нацистов не может быть счастлив. Наверное, надо было бы сотрудничать с коммунистами в политическом процессе внутри нашей страны, но теперь следовало сокрушить большевизм так же, как и нацизм. Он приведет мир к новой катастрофе, и весь тот хаос, который мы испытываем до сих пор, покажется нам лишь малой толикой всеобщего великого хаоса. Даже убежденный в своей безумной вере докер из Данцига, который с 1918 года состоял членом коммунистической партии, был одного с нами мнения.
Русские, которые появились в нашем здании, объявили, что раненых и больных через несколько дней отпустят по домам. Мы получим документы об освобождении, и нас группами отправят в родные места. Естественно, что все сразу же стали заявлять, что чувствуют себя достаточно хорошо для выписки из госпиталя.
Мне вручили сопроводительные документы на группу в составе девяти человек, которые должны были первоначально направляться в город Ш(найдемюль?) для получения дальнейших инструкций на месте. Там я должен был явиться в штаб, где озаботятся тем, чтобы посадить нас на поезд. По дороге все буквально валились друг на друга, и вскоре мы выбились из сил. Ночь мы провели на ближайшей разграбленной ферме.
На следующий день мы медленно побрели дальше. И снова, как и накануне, мы позволили себе остановиться для отдыха пораньше. По дороге мы побивали все нормативы пешего марша и, наконец, через шесть дней пути прибыли в город Ш(найдемюль). То есть нам удалось покрывать по пять километров в день.
В подвалах на фермах мы находили для себя достаточно провизии. Нам нужно было лишь найти определенные места в развалинах, где можно было обнаружить более чем достаточное количество никем не оприходованного продовольствия. Затем очищалась от мусора печь, и вот уже на ней кипели кастрюли и сковороды. Но не успевали мы откусить первый кусок, как на нас через окна и двери нацеливались стволы русских винтовок (дым вызывал тревогу у тех, кто находился в этом районе).
Руки вверх! Нас обыскивали на наличие оружия, а потом, когда я вручал им свои сопроводительные документы, выражения лиц становились почти дружелюбными. В некоторых случаях эти парни даже позволяли себе останавливаться и поболтать с нами, любезно угощая табаком. Солдатский мундир сам по себе, даже если он прикрывал лишь половину тела, был способен рассердить русских. Потом снова наступал мир, и мы могли спокойно набивать желудки и не отказывать себе в удовольствии полежать некоторое время, принимая солнечные ванны.
На фермах иваны собирали огромные стада скота, который планировали то ли забить, то ли куда-то отправить. Сообразительные говорящие по-польски люди из-под полы выторговывали для себя за водку или драгоценности лучшие головы скота, а потом отгоняли отобранную скотину подальше в лес. Они тоже (тайно, чтобы не нажить неприятностей) собирали на фермах все то, что хоть как-то можно было использовать. Тогда мы не догадывались, что эти стервятники вскоре станут хозяевами над нами.
Глава 4
Польские хозяева
В Ш(найдемюле) я
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
