не разубедил его в своих суждениях. Суждениях, на которых зиждется всё мировоззрение Ладимирова. Но нет! Весь мир – обман, где правят ублюдки.
Мир через призму восприятия Ладимирова кажется глубоко неразумным и одновременно столь великим, что невозможно отрицать его смысл. Но если мир не столь безумен, каким представляется, тогда должно существовать нечто, что наделило его таким смыслом – быть, быть для того, чтобы развращать разум ОДНОГО человека. Но почему именно Ладимирова? Какова цель этого сговора? Именно в этой мешанине скрывается ключ к разгадке.
Ладимиров за всю свою жизнь ознакомился со множеством концепций окружающего мира – различные философии, религии, идеи здравого смысла. Большинство из них оказались настолько пустыми, что к ним сложно относиться серьезно.
Ах, если бы он встретил подобного себе! Стоп. Он один. Подобных не существует. Сначала он думал, что Милованов такой. С другом было проще и легче. Они вместе экспериментировали с фармацевтической наукой и вместе путешествовали по подсознанию в поисках ответов.
Ошибкой стало то, что Ладимиров открылся другу. И теперь ублюдки всё знают. Они понимают, что Ладимиров практически постиг СУТЬ. Проклятый Милованов сдал его.
Он достал спрятанный дневник и принялся увлеченно записывать.
«Я родился в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, а значит должен умереть приблизительно в две тысячи шестидесятом году. Так говорит статистика, с которой носятся на земле как с писаной торбой. Так должен думать и я. Различными способами окружающая действительность стремится убедить меня в моей смертности, бренности моего тела и моего недолго пребывания в живом мире. Семьдесят пять лет, и я должен обратится в прах. Но я бессмертен. Именно поэтому на меня ведут психологическую охоту. Ублюдки смертны и завидуют мне…»
Ладимиров услышал шум открываемого замка и спешно спрятал блокнот с ручкой под одеяло. В палату заглянул санитар. Детина напоминал грозного героя эпического романа: могучий, непоколебимый, словно страж порядка в мире безумия. Моби дик в белом халате.
– К вам посетитель, – буркнул санитар.
– Кто? – спросил Ладимиров.
Вместо ответа детина распахнул дверь, пропуская в палату Милованова. Друг прошел в помещение, и дверь за ним захлопнулась. Мужчина боязливо уселся на край кровати. Он испуганно посмотрел на Милованова и пошуршал пакетом, который принес с собой.
– Чувак… – медленно протянул посетитель, – вот тебя перекрыло…
Ладимиров молчал.
– Ну брось, мужик, – усмехнулся Милованов, – ну какой, нахуй, заговор? Кому ты нужен? Участковому разве что… Срок тебе припаять, по двести двадцать восьмой статье.
Пациент помолчал некоторое время, обдумывая услышанное.
– Когда я сказал тебе об ублюдках, – проговорил Ладимиров, внимательно глядя в глаза другу, – ты изменился в лице. В твоих глазах было полное понимание. Мужик, ты смотрел на меня, как на врага.
Милованов пожал плечами.
– Я был угашен в говно, – ответил он, – ты тоже был угашен в говно. Мы объедались кислотой неделю кряду. Это обычный бэдтрип, чувак. Он и сейчас продолжается. Сняться тебе надо.
Ладимиров глубоко вздохнул.
– Давай это, – сказал Милованов, – как рехаб пройдешь, на природу поедем. Удочки возьмём. Без наркоты. Максимум пива. Как тебе план?
– Звучит заманчиво, – кивнул Ладимиров.
Мужчина поднялся и растерянно посмотрел на пакет в руках.
– Чуть не забыл…
Милованов с победным видом принялся вынимать из пакета различные гостинцы и выставлять их на прикроватный столик. Скоро поверхность столешницы была уставлена различными соками, фруктами, конфетами и лапшой быстрого приготовления.
– Твоя любимая – острая, говяжья…
Мужчина смял пакет в бесформенный комок и затолкал его себе в карман.
– Мужик, – чувственно проговорил Милованов, – ты мой друг, и я тебя люблю. Можешь на меня всегда рассчитывать.
С этими словами Милованов вышел из палаты, оставив Ладимирова в одиночестве. Хорошо, что друг не видел, как пациент вытер скупую слезу в правом глазу.
Ублюдок, который уже тридцать лет называл себя Миловановым, вышел из палаты на ходу изменяя свой облик на более привычный. Его лицо словно стекло вниз, обнажая гнилостную и пористую плоть. Руки удлинились, а центр тяжести сместился в бок, придавая походке совершенно противоестественный вид. Ублюдок прошел по коридору прямиком в кабинет главного врача.
– Ну что скажешь? – спросил ублюдок, приходивший к Ладимирову под личиной врача.
– Сложно сказать, – ответил Лжемилованов, – вроде поверил. Но он не стабилен, выпускать пока рано. Может покопаться в мозгах?
– Опасно, – покачал головой лжеврач, – сначала нужно понять причины его бессмертия.
– Бессмертие… – прошептал Лжемилованов.
– Такой диагноз.
