чем дальше заходил день, тем становилось жарче.
— Чуть не упала в обморок от теплового удара, — говорит Милли. — Думала, вот— вот откинусь…
— Да перестань, — фыркает Шарлин. — Тебя там и близко не было.
— Конечно же была! — возмущается Милли. — Я помогала с угощениями!
— Ты ни разу не обыскала ни один куст для этого мальчика!
— Хватит, — говорит Мэй.
— Все должны были следить за охотниками на оленей, — продолжает Шарлин. — Даже вне сезона. Если зайти на чью— то частную территорию, можно было запросто получить пулю…
— Большинство мужчин взяли с собой палки, — говорит Мэй. — Там, где мы шли, водились медянки.
— Одного парня укусили за лодыжку, помнишь? Пришлось нести его обратно на руках!
— А что делал Генри? — спрашиваю я. — Где он был всё это время?
— Искал вместе с нами.
— Он возглавлял поиски, — добавляет Мэй.
— Я думала, он был в полицейском участке, давал показания, — возражает Милли.
— Это было раньше. Всё равно поисковая группа вернулась ни с чем. Даже кинологи не смогли уловить запах Скайлера. После этого всё пошло под откос. На следующей неделе пришло только двадцать волонтёров. Потом десять. Дело не в том, что люди потеряли интерес. Просто жизнь продолжалась». У всех были свои заботы. Они не могли искать вечно.
Генри мог. Он искал, искал, и…
Но что ?
Память.
— Раз не было тела, — говорит Шарлин, — никаких улик, указывающих на преступление, шериф решил, что, скорее всего, это похищение.
— Собственный Линдберг— младший из Брендивайна, — замечает Мэй, скорее для себя, чем для нас.
— Они правда в это верили? — спрашиваю я. — Что кто— то просто пробрался через окно в спальне и вытащил Скайлера прямо из кроватки? Кто бы так поступил?
— Лучше, чем верить, что это сделал Генри.
— Но не было же записки с требованием выкупа.
— Не было.
— Тогда… зачем? Зачем его похищать?
— Потому что этот мальчик был слишком прекрасен для этого мира, — вздыхает Шарлин. — Полагаю, кто— то увидел этого ребёнка и просто захотел оставить его себе…
— Значит, кто— то другой сейчас растит Скайлера?
— Бывало и не такое.
— Другое имя, другая семья? Никто его не узнал?
— Такое уже случалось, разве нет?
— Как вышло, что никто, увидев листовки Генри, не подумал: "О, этот ребёнок на фото очень похож на малыша по соседству…"?
— Может, его продали и отправили за границу, — предполагает Мэй. — Белокурые младенцы там в цене…
— Да брось», — говорит Шарлин. — Этого не было.
— А откуда ты знаешь?
— Просто знаю.
Наступает молчание, пока Шарлин не продолжает:
— Полиция организовала горячую линию. Мы все по очереди дежурили у телефона, записывали любую полезную информацию…
— Полезную, — бурчит Мэй.
— Это правда, — говорит Шарлин. — Когда разошлись слухи о награде, Господи помилуй…
— Телефон не умолкал. Одни болваны звонили, чтобы получить деньги.
— Шайло собрал средства, — поспешно добавляет Шарлин. — Из нашего фонда на ремонт крыши.
— Кто— нибудь предложил что— то полезное? Какие— то зацепки?..
Мэй качает головой.
— Через некоторое время шериф сказал, что, скорее всего, мы ищем тело, а не живого мальчика.
Шарлин закуривает новую Pall Mall. Она выдыхает, и я слышу только влажный хрип в её лёгких. — Он слишком долго страдал. Верни этого мужчину с края пропасти, Мэди.
— Будь осторожна, — говорит Милли.
— И с чего бы это ты такое говоришь, мисс Милли?
— Ну… Мы ведь не знаем всей истории о том, что случилось, правда?
Теперь в воде кровь.
— У тебя есть собственные теории, Милли? Хочешь поделиться с остальными?
— Мальчики просто так не исчезают, — бормочет Милли. — Никто не пропадает без следа. Что— то всегда остаётся. Улика, доказательство, хоть капля ДНК или… или что— то.
— Да ну? — язвит Шарлин. — Ты что, теперь
