Один. Без сопровождения, без дипломатов. Его вообще не должны были впускать в Царство без сопровождения кого-то из наших. Слишком он охреневший, слишком от него много проблем. Просто обычаи его родины — например, закидывать камнями женщин — скажем прямо, вызывают раздражение у большинства наших дворян. Он бы тут за неделю нажил себе десяток смертельных врагов, просто заходя не в те двери.
А если он приехал с деловыми контрактами — тем более странно. Его должны были сопровождать как минимум союзные дворяне-партнеры. А он здесь сам по себе.
— Драконов? — переспрашиваю.
— Английские танки, — поясняет эмир, явно гордясь собой. — Ashen Dragon. Трофейные. Англичане часто оставляют у нас своё оружие, да и сами остаются. Присыпанные землёй.
Алира фыркает с ярко выраженным презрением:
— Вы хотите купить меня за груду ржавого металла?
Я поднимаю ладонь, не отрывая взгляда от Калифа:
— Успокойтесь, Ваше Высочество. Оно не стоит того.
Не хватало еще, чтобы теща обратилась в ирабиса и вцепилась афганцу в глотку.
— Женщина должны молчать, — огрызается Калифа, — когда мужчины разговаривают.
И снова эта мерзкая улыбка. Белые зубы на фоне смуглой кожи.
— Эмир, вы перегибаете палку, — напрямую говорю. — И уже у грани.
— Граф Данила Степанович, — говорит он, растягивая слова. — Я вас узнал. Покоритель Той Стороны, как же, как же! Мы смотрим телевизор. Весь Хорасан знает о ваших альвийских женщинах. Хорошая добыча! Я готов купить табун ваших остроухих женщин. Любая цена. Просто назовите.
Я сдержанно вдыхаю. Очень медленно. Чтобы не засмеяться. Или не убить.
— Вы сейчас, эмир, настойчиво просите хороший урок. Лучше идите куда шли.
— Ха! Что ты несешь⁈ Я говорю как мужчина! — бросает он, выпячивая грудь.
— А у нас, — спокойно отвечаю, — такие слова — смертельное оскорбление.
— Мне плевать! — бросает он с вызовом. — Я говорю, что куплю у тебя, русский, остроухих женщин для себя и братьев! И это не обсуждается! Вопрос только в цене!
Я киваю.
— Прекрасно. Раз вам плевать на наши порядки — я вызываю вас на дуэль.
В его глазах тут же вспыхивает возбуждение. Улыбка становится шире — совсем неуместно счастливая.
— Отлично. На крыше. Через полчаса, граф.
И разворачивается, уходя — как будто он уже победил.
Когда за ним захлопывается дверь, Алира резко оборачивается ко мне:
— Лорд… — её голос дрожит, — я хочу его порвать. Лично.
Я усмехаюсь, глядя королеве прямо в глаза:
— Спокойно, Ваше Высочество. Там всем хватит.
Она моргает, нахмурившись.
— Что ты имеешь в виду?
Я поднимаюсь и поправляю ворот пиджака.
— Он будет не один.
* * *
МИД, Смоленская площадь, Москва
— Что значит «вы не знаете, где эмир»⁈ — голос замминистра иностранных дел Юрия Юрьевича Козина с грохотом прокатился по коридорам как артиллерийский снаряд. — Я же велел вам его сопровождать! Сопровождать! Он же… — он захлебнулся злостью, — он же чёртов грубиян! У них в Хорасане до сих пор, простите, рабовладельческий строй! Женщина там — вещь, вещь! Он сейчас на кого-нибудь нарвётся — и всё. Или сам кого-то прирежет, или его прирежут!
Папка со стола вдруг оказывается у него в руке — он даже не помнит, как именно — и летит в сторону нерадивых подчиненных. Бумаги разлетаются по кабинету, как испуганные голуби.
В этот момент дверь кабинета с грохотом распахивается. Влетает секретарь — запыхавшийся, лоб в поту, галстук перекошен.
— Ваше превосходительство! Эмира нашли!
— Где он? — Козин замирает, надеясь, что эмир еще живой.
— Он на дуэли. Прямо сейчас.
— Что⁈ Какого черта! Где дуэль⁈
— На крыше ресторана «Синие Очи». Дуэль с графом…
— С кем именно⁈
Секретарь съёживается, как школьник перед разъярённой училкой:
— С Вещим-Филиновым…
Козин медленно оседает в кресло, прикрывая лицо ладонью. Тишина. Только его дыхание и тиканье настенных часов.
— Всё, — выдыхает он. — Эмиру хана.
А потом резко вскакивает, будто его ударило током:
— Срочно! Немедленно! Связывайтесь с представителем графа! Владислав Владимирович давал мне контакт для таких случаев. Где бумага? Где этот чёртов номер⁈
* * *
Мы с Алирой поднимаемся в лифте на предпоследний этаж. Едва двери распахиваются, я тут же сканирую пространство выше, над крышей — и, конечно, отмечаю: народу там подозрительно много. Для приватной дуэли — чересчур. Значит, не зря еще в ресторане я подстраховался с вызовом подмоги. Хотя «подстраховался» сильно сказано. Скорее, это больше для развлечения, а также чтобы потренироваться в переброске людей через портальную статуэтку. Ведь одна статуэтка как раз осталась в Невинске.
Я уже успел связаться с Невинском и велел Портаклу развернуть опергруппу. Через пару минут воздух дергается, как перед грозой, и в центре площадки вспыхивает синий круг. Портал.
Из него вываливаются Ледзор, Кострица и Змейка. Портальную статуэтку в руках аккуратно держит Кострица — логично, она из этой троицы самая ответственная. Хотя и Змейка превосходит мои ожидания, когда мурчит, протягивая мне кружку кофе:
— Мазака, с сахаррром.
— Пасиба, милая, — беру и отпиваю. Горячий, сладкий.
— Милорд, ты их же не только ради кофе вызвал? — подозрительно спрашивает Алира
Я хмыкаю.
— С чего ради такие мысли, Ваше Высочество?
— Немного ли нас? — с сомнением спрашивает Алира, оглядывая подкрепление.
— Наверху семеро афганцев, — пожимаю плечами. — Всё по-честному.
Ледзор, уже покручивая топор, довольно ухмыляется:
— Хо-хо! Наконец-то движуха. А то после монахов отдых сильно затянулся — и только Кострица меня подогревает по расписанию.
— Тише ты, — без особого раздражения шлёпает его по бицепсу Кострица.
— План простой, — опустошив кружку, я выкидываю ее в теневой портал, открытый Ломтиком. — Идем наверх и мочим всех. Не перепутайте порядок.
— Ессс, фака! — Змейка прикладывает правую верхнюю ладонь ко лбу.
Поднимаемся. Крыша открыта, ветер гуляет. И да — их действительно семеро. Эмир Калифа в центре, в своём вырвиглазном наряде цвета чёрного граната с золотыми нитями. Остальные, похожи, телохранители — один с топором, шестеро с кривыми мечами. Достаточно плотные, маги типа Воина. Профили читаю быстро. Сканера среди них точно нет — иначе бы уже разбежались в панике. Потому что перед ними стоят два Грандмастера и три Мастера. Среди них же только Калифа — Мастер.
Хотя афганцы всё равно напрягаются. Чуют, что что-то не так, хоть и не
