наглый язык на своих губах. С наслаждение ощущаю, как он раздвигает лепестки в стороны, проводя несколько раз снизу вверх к клитору и обратно. После прижимает язык к волшебной точке и начинает мягко посасывать.
Меня пробивает дрожь. Резко выдыхаю и подаю бедра вперёд, сжимая и расслабляя их.
Шаловливые пальцы Парамона внутри меня в унисон языку начинают двигаться сильнее и быстрее.
Секунда и в моем теле снова разгорается пламя, в голове взрываются мириады огненных точек.
Мне становится душно, не хватает воздуха. Меня трясёт. Я улетаю в прямом смысле этого слова.
Вижу словно со стороны, как Парамоша подхватывает, несёт меня в спальню, кладет на кровать, широко разводит ноги в стороны, вклинивается между ними, опять начинает ласкать.
Буквально за секунду достигаю пика наслаждения, но кончить шаловливый Парамоша мне не даёт, снова входит вглубь и начинает двигаться стремительными размашистыми движениями без остановки.
Очень быстро мы оба искрим и взлетаем на пик страсти. Нас трясёт, словно от передоза.
Парамоша, продлевая моё наслаждение, целует меня, ласкает руками и шепчет на ухо приятные непристойности.
Кладу голову на мужское плечо. На секунду прикрываю веки и лечу в теплом облаке.
Чувствую жаркий поток воздуха, лениво распахиваю глаза.
Павел смотрит на меня с улыбкой. Взгляд его полон нежности.
– Вишенка, как же ты а-а-ахуительно кончаешь. Сладкая… страстная… горячая! Моя девочка! Нежная…податливая…красивая! Ты просто космос! Мой - космос!
Глава 44
Лежу, не ощущая собственного тела. От него осталась только невесомая оболочка.
Содержимое, как пух из подушки, напрочь выпотрошили многочисленные оргазмы.
После третьего или четвертого я потеряла им счет.
Как это не смешно, но фраза: “Не сможешь свести ноги вместе!” – из фигуральной для меня стала реальнее реальной.
И пока еще ноги я точно вместе свести не могу. Впрочем, как и пошевелиться.
Пока я лениво думы думаю, рука Парамонова снова оказывается на моей груди.
Сама не осознавая, на уровне какого-то животного инстинкта, сама подставляю свои груди его ласкам.
Он целует их, кружа по болезненно чувствительной плоти. Языком играет сосками. Посасывает их, как младенец…
- Вишенка, у тебя шикарная, упругая грудь! Да и, в принципе, ты само совершенство! Ну, за исключением резко-дерзкого характера. Но…Это дело поправимое…
Порыкивая, целуя то одно, то другое полушарие, Парамон снова сдавливает и массирует, словно оголенные нервы, соски и опускается дорожкой поцелуев ниже.
Его прикосновения и поцелуи сводят меня с ума.
Я опять начинаю заводиться и дрожать.
Каждая волосиночка на моем теле становится дыбом.
- Что ты со мной творишь?! Изверг! Это просто бесчеловечно-о-о! - выдыхаю шепотом, перетекающим в гортанный стон. Но…
Кто бы меня слушал.
Парамон, хмыкает и, будто испытывая меня на стойкость, опускается ниже к лобку.
Проводит нежно по нему ладонью. Пальцами играет с возбужденной плотью. Ртом в плотное кольцо берет губы и языком их разводит. Приподнимает голову и с наглым прищуром смотрит мне в глаза.
– Если честно, был уверен, что ты рыжая чертовка. Но… Судя по цвету кудряшек ты настоящая блондинка! Красиво все у тебя здесь! Каюсь, в прошлый раз был так голоден, что даже не обратил внимание на эту красоту...
Парамон утыкается носом в самую глубину и громко мурчит, будто кот от валерьянки.
– Пахнет обалденно! А самое потрясающее… У тебя очень много смазки. Она густая, вязкая – сплошной силикон. Ну, что сладкая моя, приступим еще раз к основному блюду нашего позднего ужина. Кстати, у меня в очередной раз ощущение, что я первый в этой сладкой норке. Твоя устрица слишком узкая и хваткая. Черт, хочу снова в её тесноту…
– Экий, ты азартный, Парамоша…
Выдыхаю со стоном, вздрагивая от его порочных, но таких сладких прикосновений.
– Может ты не золотом занимаешься, а препаратами, повышающими потенцию. И каждый образец испытываешь не себе?
Язвлю и с силой упираюсь ладонями в его голову, пытаясь выпихнуть ее из развилки ног.
– С какого ху… такие фантазии, графинЮшка?
– С такого, Павел Какульевич! Слишком уж ты в свои сорок пять темпераментен и неутомим.
– Ну, у тебя в твои прекрасные молодые годы тоже с либидо все отлично, – зеркалит мой тон Парамон.
Пока мы перекидываемся репликами, он успевает приподняться. И теперь уже мурлычит в мое ухо, словно кошак мартовский.
– Со мной же и моей потенцией все просто. Я веду здоровый образ жизни: не имею вредных привычек, правильно питаюсь, занимаюсь спортом. Ну, и всяко разно…Понятно, графинЮшка…
– Не называй меня так. Мне не нравится, – фырчу, прижатая к его волосатой груди.
– Еще чего… Называть буду, как мне нравится, – отвечает Парамоша, звонко чмокая мне в ухо. – Кстати, не хочешь узнать, как проходит мой бракоразводный процесс?
– Нет. Не интересно.
– Почему? – удивленно вскидывает бровь Парамон и кривит угол губы.
– Зачем мне лишняя, ненужная информация, – произношу равнодушно. – Или ты самоуверенно решил, если между нами случился секс, значит, я все забыла и простила?
– В смысле? – снова не скрывает удивления Павел.
– В коромысле, самоуверенный мой! В коромысле…
Хмыкаю и сдвигаюсь от Парамонова в сторону. Сажусь на кровати и натягиваю на себя покрывало.
– То, что сейчас было – это просто секс. Физиология и не более того, – произношу как адвокат, намеренно безэмоционально, хотя на самом деле мою душу штормит от эмоций.
– Парамонов, наш с тобой секс и наши отношения – это совершенно разные истории. Ну, как две параллельные непересекающиеся прямые, – говорю, глядя пристально с вызовом в синие глаза мужчины, который мне нравится до дрожи и сердечного галопа.
И я не могу продолжать отрицать этот факт. И мне от этого грустно и печально. Причин моего душевного деструктива несколько.
И их я хочу донести до невозможно гадкого Парамоши.
Сделать это хочу, чтобы окончательно поставить точки над всеми “i” в этой истории, которая для меня давно перестала быть забавной.
– Павел, я, конечно, не злопамятная, но зло помню, потому что память у меня хорошая…
Громко цокаю языком, качаю головой и хмыкаю, глядя в его штормовые глаза. По их цвету понимаю, происходящее Парамоше не нравится.
– Ты с какого-то перепуга решил, что я пешка, которой ты можешь играть и жертвовать. Своей дурацкой многоходовкой ты нанес ущерб моей деловой репутации и моему самолюбию. И этого я никогда не забуду!
– Хочешь, чтобы я извинился? Встал на одно колено? Бился башкой об
