она превращена в музей и я посещал её раз двадцать — с друзьями или в экскурсии, а когда писал эссе для поступления в колледж, зависал там днями. Я, между прочим, образованный человек.
— Да уже наслышан, — кивнул я.
Видимо, я имел слишком много стереотипов об американском образовании — почему-то у меня сложилось впечатление, что там с этим делом не очень.
— Кстати, а как у вас дела с образованием? — поинтересовался я.
— Ну, по моему опыту — всё было неплохо, — ответил Маркус. — Пацаны с района, конечно, забивали на учёбу, торговали наркотой или воровали, а у меня перед глазами был опыт дяди, который до сих пор отсиживает своё пожизненное за тройное убийство первой степени. Да и отец очень внимательно следил, чтобы я не впутывался во всякое дерьмо — мне это не нравилось, но сейчас я понимаю, что только благодаря ему я стал нормальным человеком.
— Как его звали? — спросил я.
— Зовут, — усмехнулся Маркус. — Джонатан Уильям Смит — бухгалтер строительной фирмы «Филипс Бразерс». Сейчас он на пенсии.
— Круто, — улыбнулся я. — Наверное, жёсткий мужик, раз смог поставить тебя на ноги.
— Да… — улыбнулся Маркус. — А твоего как зовут?
— Звали, — ответил я. — Константин Александрович Ковалёв — работал всю свою жизнь шофёром, поэтому как-то само собой сложилось, что я с детства стал интересоваться тачками и поступил в шарагу на автомеха-двигателиста.
— Ну, это уважаемо, — кивнул Маркус. — Дальнобойщиком был?
— Нет, — покачал я головой. — На малотоннажном грузовике ездил — на «Газели». Вряд ли ты слышал о такой машине.
— Не, не слышал, — признался Маркус.
Мы никогда особо не разговаривали о родителях — в основном наши беседы в Храме крутились вокруг перманентного нытья и жалоб на свою хуёвую жизнь. Короче, ныли друг другу о себе да о себе. Это пиздец как сближает, общая беда, но узнали мы друг друга очень ограниченно.
— Да уж… — вздохнул Маркус, разрывая возникшую паузу.
— И что может эта штука? — спросил я.
— Да всё! — ответил он, воспользовавшись шансом замять сформировавшуюся неловкость. — Если набить руку, можно делать по полторы тысячи оттисков в день, что в двадцать раз быстрее, если речь идёт о длинных текстах, чем наёмный каллиграф. А по деньгам? Да почти бесплатно! Ну и внимание привлечёт обязательно!
— А чем? — озадачился я.
— Когда ты увидишь текст с идентичными иероглифами, у тебя глаз зацепится за эту странность, — ответил Маркус. — Ты сам не поймёшь, в чём дело, но внимание обратишь — а нам это и нужно, ха-ха!
— А-а-а, это круто, — улыбнулся я. — Значит, с конторой каллиграфов я общаться прекращаю?
— Конечно, хоуми! — ответил наш внезапный типограф. — Мы тут с духами Сары такое производство наладим, что будет просто пёрфект!
— Конвертируете Ци в бабло напрямую? — усмехнулся я.
— Именно! — кивнул Маркус. — Это же индустрия — можно кормиться с этого десятилетиями.
— А Путь? — спросил я.
— Я говорил и говорю — это всё скам от храмовников, бро! — ответил Маркус. — Ну и даже если нет, в чём я сильно сомневаюсь, этот пресс нужен для уничтожения бладсакеров, главной угрозы этому миру. Бро, мы так много сделали — по нам уже давно должно было пёзднуть так, что только деревянные ботинки останутся!
— И всё-таки прошу не относиться к этому слишком легкомысленно, — покачал я головой. — Возможно, твоя теория о том, что Путь не против инноваций, ведущих к уничтожению кровососов, верна и мы сейчас идём по охуенно тонкому льду…
— Я уважаю мастера Фэна, но думаю, что его идеи слишком устарели, — поделился мнением Маркус. — Чудовищ нет, кругом крупнокалиберные пушки, а всем рулят бладсакеры — а на занятиях в Храме ни слова об этом. Что это может значить?
— Тем не менее, это не было похоже на религиозный культ, — сказал я на это. — Всё, чему нас учили, работает, вообще всё, даже история мира верна, а чудовища были, это не миф. Поэтому я склонен придерживаться мнения, что и часть о Пути и предназначении тоже работает.
— А ты не думал, что они дали 95% чистой правды и 5% чистого пиздежа? — спросил Маркус.
— Никто не замешивает пиздёж в таких малых количествах, — покачал я головой. — Можно было гораздо больше навалить, мы бы схавали всё это.
— Ну, да… — согласился Маркус. — Но я считаю, что тут где-то ошибка. Допускаю, что они не считают это пиздежом, но просто заблуждаются. Всё-таки, Путь и Небо — это религия.
— А сяни — это тоже религия? — нахмурил я брови.
— А ты хоть одного видел? — спросил он.
— Ну, тоже верно, — вынужден я был согласиться.
— Ладно, не будем об этом, — вздохнул Маркус. — Давай лучше составим текст для твоего плаката.
— А рисунок напечатать можно? — спросил я.
— Технически возможно, — кивнул он. — Придётся поморочить себе голову, сделать оттиск… А что ты туда хочешь?
— Хочу поместить туда своё лицо, — усмехнулся я. — Народный кандидат, лицом к лицу с народом и так далее…
— Сделаем, — с уверенностью произнёс Маркус.
— Заебись, — кивнул я с улыбкой. — Кстати, а что там с буровой?
— Да почти всё готово, — ответил он. — Надо только выбрать время — работёнка будет тяжёлой.
— Я помогу, — пообещал я. — Сколько времени займёт бурение?
— Ну, если примерно, то недели две, — обозначил сроки Маркус. — Это будет ударный метод бурения, с буровыми штангами из эвкалипта и стальным буровым долотом.
— Это ты тоже из истории Гражданской войны в США узнал? — спросил я.
— Нет, — покачал он головой. — Это я в юности всерьёз рассматривал возможность устроиться в нефтяную отрасль и изучал всё, что только есть — хотел впечатлить работодателей на собеседовании. Не понадобилось — меня даже на собеседование не допустили, во всех девяти компаниях, в которые я обращался.
— Эх, жаль, — посочувствовал я. — В нефтянке ты бы быстро стал арабским шейхом, с фотомоделями в гареме и собственной 200-метровой яхтой в Мексиканском заливе…
— Да, жаль,
