указаний Военного Совета, политотдела армии и последнего постановления Военного Совета армии № 2 от 19.11.44 г. в частях и соединениях продолжают иметь место факты притупления революционной бдительности, особенно распространились связи с болгарским населением, белоэмигрантами и даже с фашистскими шпионами.
«Наши военнослужащие, особенно офицеры, завели обширное знакомство с населением, посещают их квартиры, участвуют в вечерах и банкетах.
Некоторые военнослужащие, потеряв облик гражданина Советского Союза, вступают в брак с болгарами, этим самым изменяют Родине.
Военный Совет располагает данными, когда Нач. Хим. Службы 188 сд капитан Сорока, живя на квартире у одной болгарской учительницы, в селе Пилаузово рассказывал последней нумерацию полков и дивизий, кроме того ежедневно перед отъездом в часть ставил ее в известность о проводимых им занятиях – в каких подразделениях и на какую тему.
Сан. инструктор 234 ап этой дивизии сержант Доронин в знак «особой дружбы» с болгарином рассказал о месте дислокации подразделений дивизии и подарил ему пистолет системы «вальтер» и запасную обойму с патронами.
Киномеханик Полит, отдела д 2 гв. сд. сержант Толкачев с целью вступить в брак с болгаркой в г. Бургас сделал фиктивный документ и представил его священнику для оформления брака и т. д.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Прокурору 188 сд о фактах разглашения военной тайны капитаном Сорока и сержантом Дорониным расследовать и предать суду военного трибунала. Командиру 92 гв. сд: сержанта Толкачева разжаловать в рядовые и направить в стр. роту.
2. Постановление Военного Совета армии № 0049 от 19.11.44 ещё раз довести до всего офицерского состава включительно до командиров рот.
3. Каждый случай потери бдительности и связи с местным населением, граничащий с разглашением военной государственной тайны тщательно расследовать и доносить мне.
4. В часы очередной полит, информации со всем офицерским составом, политическую информацию по повышению революционной и классовой бдительности, сохранении военной и государственной тайны, полит, информации провести лично командирам полков и их заместителям по полит, частям.
5. Разъяснить всем военнослужащим, что всякая связь с тем или другим гражданином Болгарии следует рассматривать как малую политическую устойчивость».117
Следует отметить, что в своем стремлении укрепить дисциплину и бдительность в подчиненных ему войсках С. С. Бирюзов был прав. Двумя месяцами позже ГКО направил постановление № 7408 от 27 января 1945 года, подписанное И. В. Сталиным, только двум людям в стране – наркому иностранных дел В. М. Молотову и наркому госбезопасности Л. П. Берии, с грифом «Совершенно секретно, особой важности».
В постановлении говорилось следующее:
«1. Организовать в Болгарии поиск, разведку и добычу урановых руд на урановом месторождении Готен и в его районе, а также геологическое изучение других известных или могущих быть открытыми месторождений урановых руд и минералов.
2. Поручить НКИД СССР (т. Молотову) провести переговоры с правительством Болгарии о создании смешанного болгарско-советского акционерного общества с преобладанием советского капитала для производства поисков, разведки и добычи урановых руд на урановом месторождении Готен и в его районе, а также производства геологического изучения других известных или могущих быть открытыми в Болгарии месторождений урановых руд и минералов. Переговоры с болгарскими властями и всю документацию по созданию и оформлению акционерного общества проводить, именуя месторождение радиевым».
Поставкам болгарского урана, ввиду высокого его качества, уделялось исключительное внимание. Г. Димитров лично следил за урановыми разработками. Советская сторона направила в Болгарию более трехсот горных инженеров, срочно отозвав их из армии, район Бухово охранялся внутренними войсками НКВД. Однако вскоре через агентуру советской контрразведке стало известно, что американские спецслужбы готовят диверсионные акты с целью сорвать поставки урана в Советский Союз и одновременно выявить подлинный размах работ, чтобы определить сроки создания ядерного оружия в СССР. Американцы даже пытались организовать похищение Щорса. Мы приняли контрмеры: Эйтингон занялся перевербовкой американских разведчиков и их жен, задержанных при содействии нашей агентуры из местных турок вблизи урановых месторождений, но успеха не достиг.
В своих мемуарах «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы» П. Судоплатов написал: «Урановая руда из Бухово (Болгария) была нами использована при пуске первого атомного реактора».
Зимой 1944/45 г. и весной 1945 г. генерал Окслей и другие офицеры союзников зачастили в различные районы страны – «на охоту», «на рыбалку», «на лыжные прогулки». Маршруты этих «увеселительных поездок» подозрительно совпадали с близостью советских и болгарских военных объектов. Использовались и другие предлоги. Так, у союзников была служба по регистрации их соотечественников – летчиков, сбитых над территорией Болгарии. И вот в феврале 1945 г. один американский офицер, допущенный СКК в город Видин с группой сотрудников, попытался собрать сведения о наших войсках. Председатель СКК сделал соответствующее представление генералу Крейну.
В своих воспоминаниях С. С. Бирюзов ни слова не пишет о своей встрече с И. В. Сталиным, состоявшейся в июне 1945 года. В журналах записей лиц, принятых Сталиным, сделана запись о приеме 29 июня 1945 года с 22 часов 55 минут до 23 часов 50 минут (без малого час), в котором участвовали маршал Толбухин, генерал Бирюзов, болгарский военный министр Белчев, начальник штаба болгарской армии Кинов.118
Речь шла о вопросах, связанных со строительством болгарских вооруженных сил, в решение которых были вовлечены и Толбухин, и Бирюзов. Но отразить эти вопросы в своих мемуарах С. С. Бирюзов не счел возможным. Понятно, что круг вопросов, которым занимался Сергей Семенович в Болгарии, связаны с обеспечением порядка, военной дисциплины, политической стабильности в стране.
В связи с этим исключительный интерес представляют воспоминания К. М.Симонова: «Мы приехали в Софию глубокой ночью, и утром я еще спал, когда за мной явился офицер из штаба Бирюзова с приказанием немедля доставить меня к генерал-полковнику. Я обрадовался, вообразив, что Бирюзову сказали о намерении корреспондента «Красной звезды» попасть к югославским партизанам и он сегодня пораньше с утра вызывает меня по этому поводу. Но оказалось, что причина срочного вызова к Бирюзову совершенно другая и крайне для меня неприятная.
Когда я открыл дверь, ходивший по кабинету Бирюзов резко повернулся ко мне. Его умное длинное лицо было в этот момент сердитым. Он был зол и не считал нужным скрывать это. Закрыв за собой дверь, я проговорил все, что полагалось в таких случаях – что корреспондент «Красной звезды» подполковник Симонов по его приказанию явился, – и с вдруг возникшей тревогой ждал, что будет дальше.
Руки мне Бирюзов не подал, но и по стойке «смирно» не поставил. Сел за стол и показал, чтоб садился напротив него. Обращался ко мне не по званию, а «товарищ Симонов», но говорил накаленно.
Оказывается, наши болгарские товарищи из Общества болгаро-советской дружбы, пока я ездил в Рильский монастырь, не помню уж, не то расклеили афишу о моем
