ЛЮБОВЬ БЕЗ ПРИМЕСИ
Иду по улице. Никаких позывов к родопродолжительной деятельности, хотя в природе настроение легкомысленное. Кругом весна. Почка на почку лезет, а о представителях бродячей фауны и говорить нечего. Наглеют на глазах до скотской срамоты. Хорошо, что я человек разумный и могу сдержать страсти посреди улицы.
Смотрю, навстречу тоже человек двигается. По колыханию бёдер ещё издали узнаю Эллеонору, в переводе на наш язык – просто Люську. Знаю, что в общении она девушка покладистая и всё при ней. Посильно трудится проституткой около гостиницы, находясь в самом зените расцвета, и с лица далеко не африканский крокодил. Очень даже притягательная личность, не говоря уж о прочих достоинствах урожайной фигуры.
Но когда ближе подошла, замечаю, что во всём облике какое-то увядание и в глазах не видно задора пропавшей молодости.
– Что случилось, Нора? – соболезнующе интересуюсь после обмена приветствиями.
– Да вот, работу потеряла, – грустно отвечает труженица интимной сферы.
– Как же так? – продолжаю допытываться. – Неужели поголовно весь клиент ориентацию сменил?
– Да нет, – грустно отвечает, – с клиентом всё в порядке, отбою не было. Вот только заболела я.
– Вот тебе и на! – я даже отшатнулся. – Телевизор некогда посмотреть при твоей занятости, что ли? Там каждый день об опасности предупреждают, словно все жительницы страны по твоим стопам пошли. Или, может, резина некачественная попалась? Это случается при стихийном рынке, когда потребитель слабо защищён.
– Опять же нет, Петя, – со всем доверием отвечает Нора. – Я технику безопасности всегда соблюдала. С головой у меня что-то, ну, словно не полная колода карт.
Огорошила меня девушка. Я и на голову глянул. Ничего особенного, череп на месте и наружных повреждений не наблюдается.
– А что с головой-то? – осторожно спрашиваю. – Вроде, у тебя со школьной скамьи лишь нижняя часть тела исправно функционировала. Может, на каких курсах кройки и шитья ты верхнюю-то часть надсадила?
– Не понял ты, Петя, – и на меня жалеючи смотрит. – На работе посторонние мысли в голову полезли. Не до клиентов становится, когда о любви думаешь.
– О чём? – переспросил я, думая, что ослышался из-за порыва ветра.
– О высоком и чистом чувстве, Петя, – стала разъяснять, как ушибленному. – Живёшь по принуждению и, с кем ни попадя, а нет бы от чистого сердца и с желанием. И чтобы принц был, как в сказке. Чтоб на руках носил, а я об его кошельке не думала.
– Лицо королевских кровей – это хорошо, – въехал я в положение, – это возвышенно. Но какая тут к чертям Ассоль с Изольдой вместе, дорогая Эллеонора, ежели тебя, считай, полгорода в облупленном виде знает, не говоря уже о всех приезжающих в наш райцентр гостях? Тут тебе, наверно, в любовные сети не чистотой помыслов заманивать надо, а голой практической хваткой. Ты же мастерица, как я слышал, на все руки и прочие части тела.
– А то ты не знаешь! – обиделась Нора. – Никогда низкой ценой не обижал, хотя я и не брала по старой дружбе.
Это замечание я пропустил мимо ушей, как несущественное, и тут же отвлёкся злободневной для неё темой.
– Эх, – говорю, – Нора! К твоим сегодняшним запросам, да ещё бы современную телесную невинность. Так тебе бы и цены не было в дальнем районе сельской местности.
– Это как раз сущие пустяки. Я на днях операцию сделала, – потупила она взор.
– По новой оцелковалась, что ли? – посмел догадаться я. – И ниток хватило?
