Книга Телохранитель для невесты - Мария Коваленко

Алиса.

Место, куда меня привёз охранник Штерна, напоминало хижину отшельника. Вокруг деревянного домика не было ничего. Только густой лес и бескрайний залив. Чудо, что в домике оказалось электричество и вода из скважины. К сожалению, на этом чудеса заканчивались.

Вместо душа с горячей водой — тазик и ведро, которые принёс Стёпа. А вместо телевизора или экрана мобильного телефона в хижине были лишь окна. Одно с видом на ёлки и сосны, второе — на водную гладь. Не жизнь, а мечта для какого-нибудь любителя здорового образа жизни или затарившегося водкой рыбака.

Я не относилась ни к первым, ни ко вторым. После сумасшедшего возвращения из Тель-Авива и снайпера мне просто необходимо было выплеснуть всё, что накопилось внутри. Поговорить с кем-нибудь, написать, что чувствую, увидеть лица близких…

Словно робот со сбитыми настройками, я ходила по хижине, надеясь найти хотя бы обрывок бумаги и ручку. Рада была бы и карандашу. Но тот, кто жил в этом домике, не держал на полках ничего, чем можно было написать записку.

Полное уединение и изоляция. Хоть вой. Но не это оказалось самым сложным. Труднее всего было пережить ночь. Как я ни уговаривала Степана, он не пожелал ночевать со мной в хижине. Заставив выключить свет после заката, он ушёл на летнюю террасу и устроился под дверью в спальном мешке.

Я осталась совершенно одна. За окном всю ночь скрипели от ветра деревья, стрекотал хор сверчков, а где-то вдалеке ухала сова. Здесь оказалось ещё более одиноко, чем в люксе для новобрачных тель-авивского отеля. Единственное, что радовало: ждать семь лет до полной свободы больше не было необходимости.

Так, с мыслями о свободе, я смогла уснуть под утро. И с этими же мыслями, развлекая себя уборкой, протянула ещё полдня. К вечеру скука и полное отсутствие новостей всё же сделали своё чёрное дело. От отчаяния я готова была пытать молчаливого Стёпу. Жестоко пытать! Есть перед ним приготовленные собственноручно аппетитные бутерброды с сыром и ветчиной, запивая оставленной кем-то в холодильнике колой.

Мой брат за такое сдал бы все свои тайны. Уверена, Стёпа тоже начал бы говорить… хоть что-то. Но проверить так и не удалось. Стоило выйти на террасу с тарелкой, как тут же из-за чащи вырулила незнакомая ржавая «Нива».

Водителя я узнала мгновенно. Сердце ёкнуло, а по лицу расползлась глупая улыбка.

— О, босс приехал, — глядя на тарелку в моих руках, подтвердил Стёпа.

* * *

Ума не приложу, нормально ли так сильно скучать по чужому в принципе человеку, но я соскучилась так, что готова была броситься навстречу машине. Радость от встречи никуда не исчезла, даже когда хмурый и решительный Штерн выбрался из «Нивы» и прошёл мимо меня.

— У тебя вид недовольный, потому что новости плохие или сиденье в машине неудобное? — Тарелка с бутербродами осталась на террасе, а я вслед за Димой вошла в домик.

— Встреча была не самая приятная.

Штерн на меня не смотрел, будто приехал вообще не ко мне. Он провёл ревизию холодильника и заглянул в шкафчики над умывальником.

— Что-то случилось? — Сразу вспомнился снайпер. — Давид снова что-то устроил?

Внутри всё сжалось.

— Нет. Я встречался со Шведом. Выяснял, что он знает.

Щёлкнув электрочайником, Дима наконец повернулся ко мне. В руках у него была чашка, а рядом на столешнице стояла банка растворимого кофе.

— С Юрой…

Задумчивый взгляд зелёных глаз прошил меня насквозь. Враз стало стыдно и за то, что спала с Юрой больше двух лет, и за то, что идеализировала, не замечая истинной сущности. Как у Штерна это только получалось?

— Он признался, что помогал банкиру.

— Да, тот денежный перевод… помню, — я кивнула как послушная марионетка.

Дима будто хотел сказать что-то другое, но сдерживал себя. Тянул паузу, смотрел в окно.

— Шиммер хотел забрать фирму твоего отца для своей аферы, — наконец произнёс он, когда чайник закипел. — Жертвами стали бы сотни семей, а строительная компания на годы погрязла бы в судебных тяжбах. Думаю, твоему отцу была отведена роль обвиняемого.

Я с трудом проглотила образовавшийся в горле ком.

— Ужас… И Юра быв в курсе всей схемы?

— Заранее. Полностью.

Дима не щадил. Он прекрасно знал, в каких мы были отношениях. По всему выходило, что в те ночи, когда я влюблённой дурочкой отдавалась Юре, он уже знал о моём приговоре и судьбе фирмы. Занимался со мной сексом, говорил о совместном отдыхе, намекал на свадьбу и одновременно помогал готовить смертельную западню.

В домике будто стало холодно, я обхватила себя руками. По телу пробежал озноб. Пожалуй, чашка чего-нибудь горячего сейчас будет кстати.

Не успела я об этом подумать, как Дима, ничего не говоря, протянул мне свой кофе. Как на чудо я уставилась на его пальцы со сбитыми костяшками и чашку.

— Ты ещё не говорил ничего папе? — голос дрогнул. Пришлось сделать щедрый глоток, чтобы скрыть волнение. Потом ещё один. И ещё.

Штерн отрицательно покачал головой.

— Я не уверен, что пока стоит делиться с ним информацией. Думаю, будет лучше временно оставить его в неведении.

Обалдев ещё больше, чем от предыдущей новости, я чуть не разлила кофе.

— То есть… Он ведь собирался заняться признанием моего брака недействительным.

— Мало ли что он собирался. Сейчас нам гораздо важнее обеспечить твою безопасность, а что касается брака, у меня уже есть признание юриста. Дальше нужно будет…

— Стоп! — Я замахала свободной рукой. Такой поворот меня точно не устраивал. — Стоп! Подожди. Почему мы не должны ничего говорить отцу? Он должен знать.

Штерн сжал губы в нитку.

— Он волнуется, — продолжила я. — Нельзя утаивать от него информацию. Блин. Это даже глупо. Он ведь тоже планирует действовать.

— А ты не хочешь рассказать, как ему так легко удалось уговорить тебя на брак? — Дима выдвинул вперёд свою квадратную челюсть. — Молодая девушка. Довольная жизнью. Наверняка с планами… И тут вдруг — до тридцати в кабалу. Что-то склонности к мазохизму я у тебя не наблюдал.

Кофе вдруг стал нестерпимо горьким. Только из благодарности я не вернула кружку её хозяину.

— Не понимаю твоего вопроса.

— Долго он уговаривал тебя?

— Это не имеет значения.

— А ты ответь на вопрос! Неделю, два дня, три? — Дима напирал всё сильнее. — Хватался за сердце? Вспоминал все болезни матери? Как это было?

— Нет! — я резко поставила кружку на подоконник.

— А злишься сейчас почему?

Гад смотрел на меня как на подопытного кролика, которому вкололи новую вакцину, и сейчас он должен либо откинуть лапки, либо бодро поскакать за подвешенной в углу клетки сочной морковкой.