тайнике, сколько для Марганиты…
Мне предстояло обогнуть весь дом, вернуться к себе, оттуда пройти по коридору и подняться на третий этаж!
Только бы успеть!
Хотелось верить, что заговорщики не сразу приведут свой страшный план в действие, замешкаются, Марганита станет сопротивляться, вырвется из их рук, начнет звать на помощь, на шум и крики сбегутся люди…
Я торопился, изорвал одежду, сбил в кровь локти и плечи, стараясь бежать там, где можно было лишь с трудом протиснуться боком, но этот путь все равно показался мне вечностью.
Надежда таяла с каждой минутой. Воображение пугало. Я представлял, что принцессу долго и мучительно душат подушкой, а девушка отчаянно сопротивляется, или убивают ножом, нанося ей десятки ран, или волочат за волосы во двор дома, чтобы утопить в бассейне.
Едва выбравшись из шкафа, за которым скрывался вход в потайной лаз, я схватился за меч. Подбежал к дверям своей комнаты, распахнул их…
Казалось, сердце вот-вот вырвется из груди.
И замер: на пороге передо мной стоял Ерен.
Наверное, он и сам не ожидал от меня такой прыти, ведь еще несколько минут назад я был в стельку пьян, а сейчас уже выглядел совершенно трезвым.
Приказчик икнул, то ли оттого, что все-таки прилично напился, то ли от удивления, и заговорил со мной заплетающимся языком:
— Мой господин, к нам гости.
— Кто? — не опуская оружия, спросил я.
— Он не назвался. Думаю, знатный вельможа. Приехал верхом в сопровождении четырех вооруженных слуг…
Ерен покосился на меч:
— Мой господин чем-то обеспокоен?
— Нет. Мне показалось. Дурной сон, — усмехнулся я. — Веди его в большой зал. Я сейчас спущусь. И немедленно отыщи Хатраса, пусть держит наготове оружие…
Гость ждал меня не один. Сам он устроился в кресле, повернувшись спиной ко входу, очевидно, для того, чтобы его не узнали мои слуги, которые могли сюда войти. Вторым был невысокий и хрупкий юноша-бедуин, скрывавший лицо и сидевший в отдалении, словно прокаженный.
— Что привело тебя незнакомец в мой дом в столь поздний час? — с порога заговорил я, все еще теряясь в догадках, кто вздумал навестить меня среди ночи.
Но гость при звуках моего голоса сразу обернулся. Это был Мар-Априм.
— Раббилум? — искренне удивился я. Это действительно выглядело странным. Мы не были ни друзьями, ни людьми, которых что-то могло связывать, например кровь, золото или родственные узы…
— Дорогой Мар-Зайя, мне нужна твоя помощь. Я пришел как друг…
Мар-Априм сильно рисковал, придя сюда. И, возможно, в другой ситуации я бы приказал его арестовать своим слугам и выдать Бальтазару, но сейчас этот опальный вельможа был нужен мне даже больше, чем я ему.
Я присел напротив, заглянул в его осунувшееся посеревшее лицо.
Он некоторое время молча смотрел на меня и, видимо, убедившись, что опасность миновала, заговорил:
— Мне некого больше просить. Я хочу доказать свою невиновность… но без тебя у меня это не получится.
Было видно, что раббилум волнуется.
— Я всегда готов помочь невиновному, — дипломатично ответил я.
— Дорогой Мар-Зайя, мне надо найти писца по имени Шапи. Это старый вавилонянин, который какое-то время служил у меня: он вел документы, датированные тем периодом, когда всплыли расписки и долговые обязательства, свидетельствующие о моем якобы воровстве. Если я найду его, то сумею все опровергнуть.
— Где он служит сейчас?
— Не знаю… Иначе я не обратился бы к тебе. Я был недоволен им и отправил его к Табшар-Ашшуру. После этого следы писца теряются.
Да, это было непросто: в одной только Ниневии служили больше тысячи писцов. А этот Шапи мог оказаться где угодно, в любом уголке бескрайней Ассирии.
Но больше всего меня смущало другое: каким образом этот мелкий чиновник мог спасти царского министра от плахи.
— Почему ты считаешь, что Шапи тебе поможет? Расскажи мне все.
Мар-Априм не стал спорить:
— Как я уже сказал, он служил в это время у меня. Однажды я застал его за тем, что он выставлял под документом не только свое обычное клеймо, но также второе, тайное. За это он и был наказан. Теперь это меня спасет. Он сможет сказать, кто составлял эти преступные расписки — он или кто-то другой, настоящие они или подложные.
Это было похоже на правду. К тому же, сумей Мар-Априм доказать с моей помощью свою невиновность, я мог бы обрести в его лице верного и влиятельного союзника. Но сначала надо было избавиться от главной угрозы.
— Мне понадобится время.
«Это прекрасный способ решить все мои проблемы. Надо только подумать, кого лучше отослать из усадьбы», — размышлял я.
Ерен угрожал мне в большей степени, но я пришел к выводу, что он ничего не станет предпринимать без скифа.
— Понимаю, — согласился со мной Мар-Априм. — Но торопись. Меня повсюду ищут.
— Не стоит ли мне спрятать тебя подальше?
— Нет. Мне надо находиться здесь, в Ниневии. Не беспокойся о моей безопасности, думай только о том, чтобы найти этого писца. Лучшей помощи мне от тебя и не требуется.
Он встал, чтобы уйти, и мне пора было на что-то решаться:
— Возьми с собой моего раба. Он скиф. Невероятно силен и находчив. Он не привлечет ничьего внимания. Так мы сможем поддерживать связь, пока я буду искать твоего писца.
— Это разумно, — согласился со мной Мар-Априм.
Мы по-дружески расстались. Хатрас получил от меня наставления и уехал вместе с Мар-Апримом.
Ерен закрыл за ними ворота и спросил:
— Надолго они забрали нашего скифа? Его будет не хватать…
Я успокоил его:
— Нет, ненадолго. Может быть, дней на пять-десять.
А сам подумал:
«Мне вполне хватит этого времени, чтобы избавиться от тебя».
Я разделил своих врагов и теперь мог спать спокойно. Какую же страшную усталость я почувствовал в тот момент, когда все закончилось! Опальный министр, нагрянувший среди ночи, Ерен на пороге моей комнаты, измена в собственном доме, изощренный план, неожиданная развязка, Марганита…
Мне надо было обязательно увидеть мою возлюбленную. Ведь я оставил Марганиту один на один с мыслью о том, что ей придется стать царской наложницей.
Я вдруг осознал, насколько это было жестоко, и сам ужаснулся своего поступка. Разве не стоило мне взять ее за руку и все объяснить, заверить, что я все исправлю, хотя даже не знаю как.
Я увидел ее сразу, как только вошел.
Она висела в петле, набросив веревку на крюк, предназначенный для светильника.
14
За четыре месяца до начала восстания.
Столица Ассирии Ниневия
Пряча лицо под накидкой и стараясь ни на кого не смотреть, Шели быстро
