Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
и ела яблоко – прелестная картинка, вечный сюжет. Бравый молодец, ехавший на коне, был сражен райским видением и, не сдюжив с чувством, украл Смарагду – прямо с дерева. Яблоко оба доели уже по дороге.
Ну а дальше известно: с неба на землю.
А на земле как на земле: войны, революции – большой непорядок на земле.
Рожала в муках – все как по писаному. Родила двух революционеров и одного контрреволюционера.
Один революционер был так знаменит, что именем его впоследствии были названы улицы и кинотеатры. Штурмовал Зимний. Потом, когда выяснилось, что Зимний, кроме Эйзенштейна, никто не штурмовал, – возникли, конечно, вопросы. Но это потом.
Второй революционер – революционерка. Подпольная кличка – Барышня Зиночка. Беззаветная преданность революции, и сам Анри Барбюс ей что-то говорил. Единственное темное пятно в ее биографии – влюбленность в юнкера Сережу. Отреклась. Вырвала из сердца. Сначала вырвала любовь, потом здоровый зуб. Но здоровый зуб – это уже когда умер Ленин: чтобы физической болью заглушить боль душевную. Такие были люди. И не надо смеяться.
Муж не оставил в сердце барышни Зиночки следа (там – вопреки и несмотря на! – пожизненно пребывал юнкер), но оставил след в ГУЛАГе и Советской энциклопедии.
Судьбы брата-контрреволюционера и юнкера Сережи вписались в общую судьбу всех контрреволюционеров и юнкеров, не став счастливым исключением из общего правила.
Вот что вышло из яблочка Смарагды.
Эра страдала все детство, вынужденная откликаться на Эпоху, и в восемнадцать лет она сменила имя, став Наташей (намек на Ростову!).
– Я не рассказывала тебе про свой роман с Андрюшей?.. Нет?.. О! это была большая любовь. Я тогда еще работала в театре…
Из всей ее актерской жизни Эре пригодилась лишь одна премудрость, одна реплика, которой впоследствии она щеголяла в телевизионной среде: главный герой не умирает в начале фильма! И даже в середине.
И когда в кинозале шел рабочий просмотр и непосвященные рядом волновались за героя красавца Редфорда, окруженного станом врагов, Эра компетентно говорила:
– Не волнуйтесь, девочки, герой не умирает в начале фильма, а Редфорд не может быть не героем.
И действительно: Редфорд с честью выходил из боя, оставаясь цел и невредим, и публика облегченно вздыхала, радуясь и за Редфорда, и за незыблемость законов искусства.
Виктор был Редфордом Эриной жизни. И когда он вдруг умер, с Эрой случился столбняк: одно из двух, думала она, или фильм моей жизни уже кончился, или Виктор не был в нем главным героем.
Оказалось третье: жизнь длиннее одной любви.
А любви было много.
– Я не рассказывала тебе про свой роман с Вадимом?
«Сто раз!»
– Нет?! О-о!.. Это была большая любовь.
А другой и не было. У Эры всегда любовь была только большая, и никогда – никогда! – не было маленькой любви.
– А нос был меньше. Не веришь?
Не верю. Смотрю – и не верю. Вот привязалась. Ну зачем, спрашивается, тебе надо, чтобы я верила?! Что мне твой нос, когда нет звонка!..
– Это молодость! – мечтательно вздыхает Эра. – О, молодость, молодость – это прекрасно!..
(Видимо, имеются в виду этот озноб и тошнота, подступающая к горлу в ожидании звонка, – а что же еще?)
Другая премудрость Эры заключалась в фразе – «молодость пройдет быстро».
– Молодость пройдет быстро! – пугала нас Эра.
В свое время этой новостью с ней поделились другие старшие товарищи, которых тоже, в свою очередь, остерегали. Но кто им поверил?! Кой черт быстро, когда даже время до обеденного перерыва, до сладких пончиков, тянется бесконечно!.. Старость за горами!
– Слушай, я тебе не рассказывала про эту идиотку Левандовскую?! Нет?! Видеть ее не могу. Представляешь, стоим мы как-то на лестнице – я, Ларка, еще кто-то, неважно, – стоим, значит, о кавалерах треплемся (юные, хорошенькие, курносые!), а тут летит эта сумасшедшая (двадцать лет прошло, а простить не могу!), видит нас и орет: ой, девочки, выручайте, у меня запись срывается – массовку не привезли! – а мне на переднем плане нужно три женских изможденных лица!.. – Эра следит за эффектом. – Как тебе это нравится?! Нет, ты представляешь, какая гадина!.. Три женских изможденных лица!.. Это про наши-то – юные прекрасные лица!..
– И что вы ответили?
– Что, что… с лестницы спустили мерзавку.
Белые кудряшки по-прежнему пенятся вокруг ее головы, а из-под них торжественно выступает фамильный греческий нос… Который в молодости был меньше (по крайней мере, на этом теперь можно настаивать).
Третья новость, которой уже под занавес поделилась Эра, стала сенсацией.
– Я открою вам страшную тайну: жить в пятьдесят гораздо интересней, чем в двадцать!..
Вот это сюрприз. А вы же говорили: молодость, молодость!..
– Мало ли что я говорила!.. Это кокетство. Заговор стариков. Мне тоже так говорили – о-о, старые обманщики, кривобокие лгуньи! – обманули, все обманули.
Ну уж…
– Честное слово! А что молодость?.. Одна любовь на уме. То первая любовь, то последняя!.. Тоска. И это вечное – позвонит, не позвонит? – даже противно вспомнить. Нет, может, конечно, я что-то и забыла…
Это несомненно. Да разве ж интересно жить без любви?
– Очень интересно.
Да что есть лучше любви?!
– Все.
И Эра заводит глаза.
– Все: звезды, галактики, судьбы, ты, он, она, эта идиотка Левандовская и даже мой нос!..
С ума сошла. Видимо, это возрастное.
Да, возраст, пора. Пора на заслуженный отдых. И Эра собралась не медля.
– Молодость пройдет быстро! – в последний раз напугала нас она и ушла на пенсию пересчитывать звезды.
Молодость пройдет быстро…
Глупости. Молодость длится вечно – то первая любовь, то последняя, то опять первая!.. Старость по-прежнему за горами. А гора, как известно, не идет к Магомету, а Магомет к ней и не собирается.
И молодость и вправду длилась вечно…
Пока однажды…
Пока однажды в зеркале я не увидала свой нос и мне не захотелось, как честному человеку, дать Эре срочную телеграмму: «ВЕРЮ! ВЕРЮ! ВЕРЮ!»
Дождь из кошек и собак
Лик и манеры у Ксении – инопланетянки, выброшенной на Землю в результате крушения корабля и так и не пришедшей в себя. Глаза удивленные, орехового цвета. Выражение лица – «где я?» – не покидает Ксению даже дома. Вид спросонья, Ксения как будто еще досматривает сны и удивляется вашему появлению в них. А может, огорчается. Рот у Ксюши по-детски припухший, обиженный. Рост высокий, нетипичный среди среднего типичного. Движения замедленные, координация как у гения.
– Ксюша, направо. Направо!.. Где правая сторона?
– Вот. – Пошатавшись из стороны в сторону, Ксения послушно, но неуверенно вытягивает руку и смотрит на вас.
– Умница. Иди.
И
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
