Двое нас осталось, нас осталось мало. Вышли против черта самого. Одного не стало, как и не бывало, остался я один всего… Я один остался, а мне и горя мало. За кого рубился, уж не помню сам. И меня не стало, как вовсе не бывало, лишь песенка осталась вам…
Одна Яна не подтягивала, сидела молча — что ее, по глазам видно, заставило самую чуточку взгрустнуть. У нее был хороший голос, и пела она неплохо, но слов «Семерых сорвиголов» не знала. Но все равно ей было весело, она сидела во главе стола, рядом со Сварогом, в роскошном и затейливом вишневого цвета платье, открывавшем точеные плечи, с золотистым кружевным бантом, приколотым справа. У Сварога пониже правого плеча тоже красовался такой — как и полагалось на «кружевной свадьбе».
Отзвучали последние аккорды, зазвенели золотые чарки с хелльстадским гербом Сварога. Он смотрел на бравых сподвижников, на душе было тепло и покойно — ничего не осталось от потрепанных, запыленных бродяг, когда-то пробиравшихся в совершенную неизвестность, к хелльстадской границе. Таларская королева, король из Вольных Маноров, граф, маркиз и дважды барон Паколет, все остальные — благородные титулованные дворяне, успешные, веселые. Все, в том числе и Сварог, в парадных мундирах гвардейской гран-алы, которой командовал он сам, при имперских и таларских орденах.
И в голове неведомо с какого перепугу вдруг пронеслась мысль: видела бы его сейчас бывшая жена… Впервые за все годы, что прожил здесь, эта мысль навестила. Ни малейшего злорадства он не ощущал, лишь легкое удовлетворение. Возможно, он и чуть позлорадствовал бы — все мы люди, все человеки — останься он на Земле, разойдись с ней и, скажем, выбейся в полковники, получи полк. А так… Слишком высоко он поднялся, чтобы всерьез злорадствовать над дешевой шлюхой. Забыл не только ее лицо, но и имя — он многое забыл, немало помаленьку вымывалось из сознания, потому что возврата к нему не было, его миром на всю оставшуюся жизнь был один, этот…
Все ничуточки не изменились — мушкетеры встречались не двадцать лет спустя и даже не десять, всего-то полгода прошло с тех пор, как Странная Компания гуляла на свадьбе Сварога и Яны, и было что вспомнить. Никто не считает мелочей вроде взятия Дике (в котором участвовали только трое из шести), того, как Мара почистила Пограничье от разбойников, а потом вместе с Шедарисом едва ли не начисто извела в Ямурлаке тамошнюю нечисть. Кто бы такие мелочи считал, когда за спиной три серьезнейших и опаснейших дела, где все до одного могли потерять головы, — операция в Равене, закончившаяся уничтожением Глаз Сатаны, рейд в Море Мрака и Токеранг…
Бони с прежним крестьянским старанием округлял и приращивал доставшуюся ему землицу: был теперь властителем уже восьми Вольных Маноров и собирался обзавестись девятым. Самое последнее его приобретение граничило с королевством Шотер, тем самым, чей король на свадьбе у Сварога распихал по карманам немало золотой утвари. На сей раз дело было не в здоровых крестьянских рефлексах — Бони всерьез решил стать королем королей, пусть и Вольных Маноров. Его армия уже без особых боев продвигалась по означенному королевству — и король Тейл, как докладывала разведка Сварога, на свое будущее смотрел пессимистически и силы свои оценивал трезво: уже отправил за границу обоз с казной, сбережениями и драгоценностями и готовился со всем семейством и немногими согласившимся сопровождать его приближенными отправиться следом.
Паколет носил четыре дворянских титула по тем же причинам, что и Бони свои — к некоторому удивлению Сварога, он всерьез принялся воевать соседей, занял два соседних Манора и нацелился на третий. Конечно, полководец из него, как из Шедариса балерина, но он обзавелся парочкой нестарых и толковых отставных полковников (не без помощи Гарайлы) и внушительным отрядом оставшихся не у дел Вольных Топоров (не без помощи Шедариса), так что дело шло гладко. Сварогу он с глазу на глаз признался откровенно: все от скуки, просто так сидеть на троне в Вольном Маноре — тоска смертная, тем более что балов он как-то не любит, охота его не привлекает, а фаворитками почти что и не увлекается. Так что война — все же какое-никакое развлечение.
