Курсор мерцал в конце строки. Какой-то слабый голосок предостерегал не делать этого. Мэрибет уже слышала его более двадцати лет назад, когда собиралась по пьяни отправить Джейсону письмо, узнав, что у него в Сан-Франциско появилась другая. «Даже не дождался, когда постель остынет, а?» – написала она.
Джейсон не ответил, и Мэрибет пожалела, что написала. Но это ее не остановило от того, чтобы отправить письмо сейчас.
37
Возвращаясь из библиотеки домой, Мэрибет столкнулась на крыльце с Санитой.
– А мы только что с праздничного рынка, – объявила она.
– Что за рынок? – поинтересовалась Мэрибет.
– Рождественский. Я вам писала, звала с нами.
– Прости. Я была в библиотеке.
– Книг набрали?
– Нет, просто за компьютером сидела. – Сидела, наверное, не то слово. Она пялилась на него стеклянными глазами, как старушка на игральный автомат. – И как там?
– Так себе. А вот на следующей неделе Фестиваль рукоделия, он крутой. Считай, весь Этси в одном конференц-центре, – сказала Санита. – Вам точно надо пойти.
– Посмотрим. Возможно, опять в библиотеку придется идти.
– Если вам просто компьютер нужен, в любой момент можете попросить у меня ноутбук.
– Правда?
– Конечно.
– А сейчас?
– Разумеется. – Санита сходила к себе и принесла компьютер. – Wi-Fi у вас наверняка ловит.
Мэрибет украдкой занесла ноутбук к себе, словно собиралась смотреть порно. Она вошла в почтовый ящик и оставила его открытым на весь вечер, время от времени перегружая страницу, в то же время пытаясь отвлечься сборником рассказов. Это не помогало, и она снова включила телевизор. Там крутили подряд всю «Американскую семейку», но этот сериал был такой пошлый, что хотелось убивать, поэтому Мэрибет переключилась на повтор «Друзей», но от него стало как-то депрессивно – он был словно яркой телеверсией ее старой жизни с Элизабет. (То есть они жили в лофте. И были молоды.)
Когда Мэрибет дошла до «Хорошей жены», злость в ней почти вся выкипела, превратившись в жидковатое смирение. А чего она ждала? Именно так всегда и было. Ее оружием были слова. Оружием Джейсона – молчание. От ее желания, чтобы все было иначе, ничего иначе не становилось. Как говорил ее стоматолог-отец: «Если бы все желания превращались в конфеты, я бы озолотился».
В два часа ночи смотреть было уже нечего. Мэрибет чувствовала себя опустошенной и издерганной. Не мешало бы попытаться уснуть. Она уже собиралась закрыть почту, но потом не сдержалась.
«Ты меня наказываешь? – написала она. – Не удивлена. А я-то надеялась, что ты поведешь себя как взрослый ответственный человек. Но опять ошиблась!»
38
Когда Мэрибет проснулась в воскресенье утром, рядом с подушкой стоял ноутбук Саниты. Увидев его и вспомнив, что написала ночью – а ведь даже оправдываться нечем, поскольку она была трезва, – Мэрибет скривилась. Гугл, к счастью, теперь дает тебе минуту на то, чтобы удалить письмо, отправленное по ошибке, но разве нельзя было предусмотреть возможность удалять все и на следующее утро?
Она взяла ноутбук, пошла на кухню и убрала его в шкаф, поставив над пачкой коричневого риса. А потом вернулась в постель и лежала, пока сверху не послышались шаги.
Не было еще и десяти, но Тодд открыл уже одетый – по всей видимости, в своем костюме официанта и соломенной шляпке.
– Она заставляет меня идти на цветочное шоу в Консерватории Фиппса в старомодном наряде, – прошептал он. – Спасите меня!
Вышла и Санита в платье с фалдами поверх джинсов.
– Да ладно, ты сам хотел. – Потом она посмотрела на Мэрибет. – Хотите с нами?
– Нет, спасибо.
– Точно? Будет весело.
– Точно. – Мэрибет не хотела болтать и вообще задерживаться надолго, просто вернуть компьютер, который начал казаться ей таким же опасным для жизни, как заряженный пистолет. – Спасибо. До свидания.
Как только она закрыла за собой дверь своей квартиры, зазвонил телефон.
– Спасибо за приглашение, – сказала она, подумав, что это Санита, – но мне сегодня не до этого цветочного шоу.
Пауза.
– Но все куда хуже, чем цветочное шоу.
