все имеющиеся зелья-энергетики и приказал Синицыну заглянуть в ближайшую лавку и купить ещё бутылок двадцать. Я заметил, что наши зелья уже продаются по всему Саратову, просто не все ещё поняли, как ими правильно пользоваться.
Если всё получится, моя идея окажется не только спасением для группы «3В», но и хорошим коммерческим ходом. Слухи распространятся, а зелья-энергетики быстро станут самым популярным товаром среди студентов.
И не только в лекарской академии.
— Закупился? — спросил я Синицына, который подтащил ко мне здоровенную сумку, в которой гулко звенело стекло.
— Не то слово. Пришлось одно зелье самому выпить, чтобы дотащить всё это до академии, — шумно выдохнул он.
— Неси это в мой кабинет. И помоги студентам, если у них возникли вопросы. Уверен, они тебя знают. Мы с тобой месяц назад просвистели на всю Саратовскую губернию. Главное, не приставай к студенткам и не болтай с ними на другие темы. Только учёба! Ясно?
— Ясно-ясно, — кивнул Илья. — А ты-то куда собрался? Я думал, что мы вместе пойдём в класс.
— Мне нужно встретиться с ректором и объяснить ему, что случилось на самом деле. Я не могу рисковать жизнями юных лекарей. Преподаватели должны быть в курсе, — подытожил я и направился в центральный корпус.
Константин Фёдорович Ефремов встретил меня без улыбки. Он уже знал, что любое моё появление равняется десятку новых проблем.
— Даже спрашивать боюсь, Алексей Александрович, по какому поводу вы ко мне заглянули на этот раз, — покачал головой он. — Со мной недавно связался господин Углов. Сказал, что вы вызвали его на суд. О дате вам ещё не сообщили?
— Только что мой юридический советник узнал, что в суд нам предстоит прийти ровно через неделю, — ответил я. — Время ещё есть. Когда мы будем разбираться с Угловым, мои студенты уже сдадут промежуточные экзамены. Вот только с этим делом есть небольшая проблема. Именно поэтому я к вам и пришёл, господин Ефремов.
Я кратко рассказал ректору о том, что натворили студенты. От моей истории он изменился в лице настолько, что я даже узнать его не мог. Глаза расползлись окончательно и бесповоротно, кожа побледнела, а редкие волосы практически встали дыбом, как у испуганного кота.
— Вы хотите сказать, что… В случае неудачи хотя бы одного студента вся группа погибнет? — он протёр влажный лоб платком. — Господин Мечников… Вы меня убиваете! Такого ещё в истории моей академии никогда не случалось. Вы точно уверены, что они…
— Точно, — перебил его я. — Не буду называть имён, но один из них узнал, как проводится этот ритуал. Вот только студенты понятия не имели, к чему это приведёт. И я не стал им рассказывать о риске смерти. Если они начнут паниковать, результат выйдет ещё хуже.
— И что вы предлагаете мне сделать? Пропустить этих бездарей без экзаменов на четвёртый курс? — пожал плечами он. — Это же бред! Тогда все начнут пользоваться этой схемой.
— Нет, вы не поняли, — покачал головой я. — Я лишь прошу, чтобы вы поговорили с экзаменаторами. Пусть отнесутся к ним лояльнее. Если кто-то их не устроит, отчислить студентов можно будет уже на следующей сессии. Главное, чтобы через этот промежуточный контроль они прошли живыми.
— Мысль здравая, — вздохнул Ефремов. — Общее лекарское дело у них будет принимать лекарь Разумовский. А борьбу с некротикой — господин Кастрицын. С ними проблем не возникнет.
Отлично! Эти двое со мной в хороших отношениях. Если что, я смогу поговорить с ними и объяснить ситуацию.
— Однако с лекарской юриспруденцией ничего не выйдет, — покачал головой ректор. — Думаю, вы уже понимаете, кто будет принимать у них экзамен.
— Андрей Всеволодович Углов, — тут же догадался я.
— Именно. Даже если я скажу ему, что студенты заключили опаснейший для жизни магический договор, ему будет всё равно, — заключил Константин Фёдорович. — Готов поклясться, что он скажет, будто с точки зрения закона мы не должны идти на поводу у студентов, даже если они рискуют жизнью.
И в каком-то смысле он прав. Но эти юнцы допустили большую ошибку. Они не знали, к чему приведёт эта клятва. А бросить их в беде я не могу. Раз уж меня назначили ответственным за них, значит, нужно довести дело до конца.
— Понимаю, с Угловым будет трудно. Но его я возьму на себя. У меня есть идея, как разобраться с этой проблемой, — произнёс я.
— Только не говорите, будто собираетесь использовать очередной трюк, который не укладывается ни в какие рамки наших внутренних распорядков! — пригрозил мне ректор.
— Что вы, Константин Фёдорович, о чём речь? — невинно ответил я. — Разве могу я пойти против уважаемого господина Углова с козырями в рукавах?
И разумеется, это — ложь. Я уже придумал, как нам разобраться с этим экзаменом. Будет непросто, но у меня достаточно средств, чтобы обеспечить девятерых студентов необходимым оборудованием.
Да. На этот раз я собираюсь создать новый инструмент, который понадобится не лекарям и пациентам.
Он будет создан для удачной сдачи экзаменов.
После беседы с Ефремовым я потратил ещё один час на переговоры с Разумовским и Кастрицыным. Узнав о том, что натворили студенты, они согласились пойти мне навстречу.
Пообещали, что вытянут совсем бездарных на тройки. А уже что случится после — не их проблемы.
Пока Синицын замещал меня в кабинете, я заглянул в ещё один специализированный магазин и спустил там огромное количество денег. Иного выбора у меня не было. Если студенты погибнут, меня привлекут к очередному делу как ответственного за них.
Кроме того, погибнет Артур Мансуров — мой единственный козырь в борьбе с этой семьёй. Единственный шанс спасти Токса от неминуемой гибели. Как ни крути, а спасать их мне всё равно придётся. Иначе я проиграю сразу несколько битв. Даже те, которые учёбы и преподавания совсем никак не касаются.
Заодно покажем Андрею Углову, что мы можем придавить его даже вне суда. Мои студенты уделают его на экзамене.
Я покинул магазин кристаллов практически с нулём в кошельке. Скоро эта сумма пополнится за счёт патентов. Голодать я уж точно не буду, у меня ещё есть несколько вкладов. Но факт остаётся фактом — я в группу «3В» вложил почти столько же денег, сколько потратил на создание антибиотиков.
И всё из-за этой покупки.
Я вернулся в свой
