ладно, айда, мужики, а то и впрямь клистир заработаем, – усовестился кто-то. Но уйти им так и не удалось. К магазину подкатил на мотоцикле молодой тракторист Колька.
– Слыхали новость? – задорно выкрикнул он.
– Каку опять новость? – насторожился народ.
– Степан в лотерею машину-иностранку выиграл! – выдал Колька.
– Вот это да! Вот это новость! – зашумели мужики. – Степка, ты чо молчишь? Ишь затаился!
– Да чо говорить-то, – отозвался Степан. – Пока не пригнал, и говорить не о чем.
– Ха! Теперя королем ходить будешь! К тебе и на козе не подъедешь! – скалили зубы пополам с завистью мужики.
– А билет-то ты где взял? – поинтересовался дед Тимофей.
– Да кассирша на сдачу дала, – ответил Степан.
– Енто што, в нашем магазине? Вот в ентом? Нюрка дала? – не унимался дед.
– А в каком ишо, дед? В ентом, конечно, – успокаивали его.
– Мне-то она первому навяливала. Как навяливала. Я отказался. Ты-то за мной в кассу стоял и гляди-ко, взял, – расстроился дед. – Вот ведь твою мать, как жисть-то поворачиват. И на што тебе эта иностранка? Дурак ты, ни с какой техникой справиться не можешь. Вечно у тебя то трактор в разгар уборки погибнет, то свой мотоцикл на боку лежит. Ты и иностранку загубишь.
– Да не отчаивайся ты, дед, «умным людям» завсегда везет. Тебе первому предлагали. Не нарушай беспорядок, – утешал Егор деда. А тот встал с земли, отряхнул кепкой прилипшие к штанам травинки и в большом расстройстве пошел домой.
Через неделю новая весть потрясла село: жена Степана подала на развод. На следующей неделе, в воскресенье, в сельском клубе состоялось заседание выездного суда. Разбирали заявление гражданки Никаноровой Клавдии о разводе и алиментах на двоих детей. Селяне, кто по одному, кто группами заполняли зал. Свое место заняла секретарь. Местный участковый устроился у входных дверей. Ждали судью. Наконец прозвенел колокольчик. Зал встал. Судья и двое помощников заняли свои места. Суд начал работу. Зачитали заявление и дали слово истцу. Клава встала, засопела, растерялась. Из зала ее поддержали:
– Не трусь! Отступать некуда.
– Да, – начала говорить Клава, – я решила разойтись со своим мужем. Мочи больше нет. Помощи от него в доме нет никакой. Все сама: дрова пилить, колоть, печи топить, с детьми управляться. Да ведь и на работу надо поспеть. А муж зачем? В то же время он человек неплохой, но семейная жизнь не для него. Да вы только что все прочитали, а соседи и так знают. Вот пусть и судят.
– А что скажите вы, ответчик? – спросила судья.
– Дак чо сказать? Оно конечно. – Степан мял кепку в руках. Потом вскинул голову и испытующе посмотрел на жену:
– Чо ты хоть? Робяты здоровы, я тоже, да и ты ничего. Чо хошь-то? – изумился Степан.
Зал зашумел. Одни поддерживали Клаву, другие жалели Степана:
– Пропадет один-то, как пить дать пропадет.
– Это точно, счас хорошо живется бабам, а мужикам хана, – подхватил мысль друг Степана Иван.
– Тебя чо, твоя баба съела? Чем уж так жисть-то плоха? – усмехнулись мужики.
– И не лыбтеся, верно говорю. Сам читал. Одного мужика так жисть доканала, што он бабой стал. Во, а вы лыбитесь.
– Ты чо, Иван, ишо и книшки читашь? – совсем развеселились мужики. – Это ты когда успевашь-то?
– Да по ночам.
– Ну, брат, ты следующий в очереди на развод, – веселились мужики.
Другие увещевали:
– Смотри, Степан, середка загниет, потом любой ветерок пошатнуть может. Чуешь?
Кто-то предлагал купить у Степана машину:
– Думай! Деньги в дом и жена при тебе!
Вдруг началось какое-то волнение.
– Пустите! Нешто не видать, старушка идет! – звенел почти детский голосок.
– Бабуля, куда ты? – спрашивали вокруг.
– На трибуну, касатик! – отвечала она. Наконец выбравшись из толпы, обратилась к судье:
– Доченька, дай мне слово. Я тутошняя. Любой скажет.
– Проходите, – разрешила судья. Старушка взобралась на трибуну:
– Слушай сюда, Клавка!
Зал замер. Слово взяла самая каверзная старуха на селе.
– Значится, так. У тебе, видать, свободный доступ к телу для Степана? А? Так ты ево закрой! Не стеной, конешно, а так, штакетником и поманивай ево оттудова. А как побежит, спрашивай пропуск. Пропуск – ето награда! Усе равно што медаль! Выдай ему цельный список нарядов – и пущай выполняет! Выполнил пунт? Нет? Усе, гуляй! Это один варьянт, а есть ишо. Вот мы, бывало, с мужиком поцапаемся, а то и подеремся, зато ночью-то под одной шубой спим. Он нечаянно на меня руку положит, я на ево ножку от жары закину, и глядишь, замирение. Спокой в дому. Вот! А то развод! Кому от ентого лучче? Усе поняла? Мое почтенье!
Она слезла с трибуны и пропала в толпе. Народ хохотал до слез:
– Ай да бабка! Вот зараза! А ведь права!
– Ты чо, Клава, школу молодых жен-то не проходила? Вишь, неученье тьма! – неслось со всех сторон. Наконец зал затих.
– Что скажете, ответчик? – обратилась судья к Степану.
– Ох! Сердце болит – прижимая руку с зажатой кепкой к груди, стонал Степан. – Сам помру, а иностранку пригоню! Вот вам, нате-ка выкусите! – И он показал залу кукиш.
И тут поднялся человек:
– Дайте мне слово, – обратился он к судье. – Я отец его. Вот что, сын. Ты, как вшивый тулуп. Вроде есть, а носить нельзя.
– Ты чо, батя? Спороть шерсти? – опешил Степан.
– А, а, – махнул рукой отец. – Клава, прости нас. Это наша вина. Нам и нести ее. Ты во всем права. Внуки-то наши. Ты нас не чурайся.
Тут раздался стук молотка. Зал затих. Судья зачитала решение суда:
– Требование истца удовлетворить в полном объеме.
Степан рухнул на пол:
– Где я столь денек-то возьму? А-а!
Зал разразился хохотом. В это время киномеханик включил на полную громкость районное радио. Из динамика неслось:
– Вы слушали прямую трансляцию заседания суда из села Вьюхино о разводе семьи Никаноровых.
Судья улыбнулась:
– Да, вся жизнь на юру.
От клуба летела карета скорой помощи. Это Клава везла мужа в больницу. Из клуба высыпал народ. Кто переживал за Никаноровых, а кто так, из любопытства провожал карету скорой помощи. Раздавались и возгласы восхищения:
– Вот баба! Развелась, а любовь-то никуда не делась! И ведь не бросит она его в беде, хоть проку от него пшик.
Другие рассуждали:
– Говорят, любви нет. Вот вам, смотрите! Завидуйте!
– Верно говорят: при хорошей жене и мужик человеком стать может. Да вот беда – упустил он свой шанс. – Это кто – то в толпе пожалел Степана.
В это время из-за поворота навстречу скорой помощи вылетела кошевка, запряженная тройкой лошадей. Звенят бубенцы, наяривает гармошка, дружки от всей души горланят песни. Это из
