Покупаю старый советский фотоаппарат «Киев», первого выпуска, точная копия немецкой камеры «Contax».
Очень хороший аппарат, и сохранность отличная. Дорого. Не помню сколько. Но дорого. Хмыкаю, думаю, подсчитываю. Все-таки решаюсь купить. И вдруг оказывается, что он – цифровой! То есть переделан на цифровой. Коробка та же, а начинка другая. И сзади экранчик. Я страшно возмущен. Хорошо еще, деньги отдать не успел.
– Никто вас не обманывал.
– Я так хотел настоящий «Киев-Contax»! – говорю я.
Продавец, кажется, не понимает меня. Но кивает как бы сочувственно. Изображает сочувствие и понимание. От этого я еще сильнее злюсь.
Плетень
Подробно, очень подробно вижу плетень на ждановской даче, на даче Владимира Викторовича Жданова, у которого мы снимали маленький домик, так называемую времянку, в самом углу участка.
Этот плетень был как внутренний забор. Не на улицу, а между участками. Вижу ветки, палки, хворост – кажется, вижу каждую шелушинку бересты на темных жердях. Кажется, смог бы взять карандаш и нарисовать по памяти.
Где-то сзади папа ходит, около крана. Мы тогда умывались на улице. Мужчины всегда фыркали, когда мыли лицо. Слышу, как папа открывает кран, тонкая струйка – я не вижу, а слышу! – тонкая струйка бьет в маленькое звонкое углубление, которое я сам выкладывал плоскими камешками, добытыми в куче песка. Папа умывается, плещется, фыркает. Лето, утро, прохладно.
Ноги мерзнут на холодной траве.
Тверь
Я сижу на каменной тумбе, на границе асфальта и травяного берега.
Набегают низкие облака. Мне душно. Почему-то я знаю, что это – Тверь.
Мне очень душно.
Просыпаюсь, открываю окно, снова ложусь и легко засыпаю.
Снова снится Тверь, ветреная улица, ведущая к Волге.
Там в конце – музей бубликов или что-то в этом роде.
Мы с одной моей знакомой (с Оксаной О.) заходим туда – там самовары, какая-то утварь, столы и чашки.
Просим чаю. Нам говорят: «Нет, надо звонить и заказывать самовар по телефону». Нам делается смешно.
Самовар по телефону! «Да, – говорит музейная бабушка, – именно так: самовар по телефону». Мы смеемся еще громче. Нас просят выйти.
Выходим, смотрим сверху на Волгу. Она здесь еще не очень широкая. Серое небо с синими прогалинами отражается в ней. Катерок идет. Ветер очень сильный.
Велосипед
Сначала приснился велосипед, тяжелый, старый, со старинной маркой-клеймом на раме. Что я с ним делаю? Кажется, протираю оси и обода, чтобы блестели.
Потом я иду по дороге, пешком.
Навстречу мне на велосипеде едет мальчик лет 12–14.
За ним – довольно далеко – едет мужчина, толстый, восточного вида. Мальчик подъезжает ближе ко мне, смотрит мне в глаза, разворачивается, едет назад. Чтото говорит мужчине. Тот тоже подъезжает ко мне поближе, тоже смотрит мне в глаза, разворачивается и уезжает.
Разбитая дачная асфальтовая дорога. Остатки асфальта, дыры и щели засыпаны щебнем и угольным шлаком.
Трава, заборы, ошметки рубероида в канаве.
Качели
Качели в виде бревна на цепях.
Качаются пустые.
Вокруг никого. Всё.
Аллергия
На столе растение в горшке.
Какой-то кустик с длинными толстыми листочками.
