«Женщина с макияжем для мужчины всегда предпочтительнее женщины без макияжа. Почему? Нет, дело вовсе не в красоте, а в умении себя подать. Женщина, которая с утра накладывает макияж и заботится о прическе, – это женщина, которая себя любит и ценит. И любить такую, соответственно, хочется больше, нежели ту, которая не видит и не ценит собственных достоинств, пусть даже внешних. Вы можете быть немолодой и иметь лишний вес, но, если вы верно себя преподносите, мужское внимание всегда будет вашим. Или же наоборот: вы можете быть стройной и довольно молодой, но при этом совершенно неухоженной – результат в этом случае будет плачевным…»
Вспомнив эту фразу из прослушанной накануне лекции, с утра я первым делом пошла в ванную, уложила волосы и тщательнейшим образом накрасилась. Осталась крайне довольна отражением в зеркале.
И теперь с превеликим удовольствием смаковала самый вкусный, который я когда-либо пробовала, десерт из ананаса и манго.
Да-да, нам в комнату опять привезли завтрак-«люкс»: омлеты, выпечку, парфе, шампанское и кучу всего другого.
И это сделало Радкино настроение крайне мрачным, даже враждебным:
– Ну, чего ему еще надо? Ведь получил же вчера, что хотел. Вот и пусть катится теперь ко всем чертям – я не собираюсь с ним трахаться каждый вечер. Я и вчера-то не собиралась…
Она прикусила губу и сделалась непривычно растерянной.
Я насадила на вилку очередной кусочек десерта:
– Рад, ну ты же сама говорила, что тебе понравилось.
– Понравилось. И знаешь, почему? Потому что этот «недогном», как оказалось, очень сексуальный. Вот прямо льется с него елей – что с языка, что от тела – невидимый. И ты, блин, чувствуешь себя… – она запиналась, потому что не знала, как выразить себя, – …как мошка, которая залипла в сахарную вату. Я ведь даже медальон забыла одеть, представляешь? Меня ведь оштрафуют!
– Да никто не заметит. Вы же были в кустах, в саду.
– А сегодня я туда ни ногой!
– Может, зря ты против него так настроена? Против Свена? – интересоваться такими вещами приходилось крайне осторожно, потому что сейчас Радка походила на ядерную бомбу с поврежденным спусковым механизмом. Мало того, что Борода не отставал, так ее сегодня еще и поставили в зону геев, с чем она половину утра спорила. Что-то яростно жала на экране на стене, пока не успокоилась и не выдохнула со словами: «Сменили, сволочи. Теперь я в «нежной» зоне».
Это ее успокоило. Чуть-чуть.
– Нежка, ему нужно мое тело. ТЕЛО! И он вчера его получил. Пусть теперь отвалит!
– А если не только тело? Ну, не стал бы человек, который хотел просто потрахаться, снова присылать подарки.
– Вот и я подумала, что не стал бы. А он стал.
Это ее напрягало, и напрягало до такой степени, что Радка выглядела, как стратег, продумывающий сложную комбинацию из ста ходов наперед. Пыталась обыграть Свена хотя бы мысленно.
– Если я не буду выходить, он отстанет. Когда-нибудь.
– Знаешь, он твое сердце хочет, наверное.
– Да ничье сердце он не хочет! – она все-таки взорвалась. – Такие не хотят сердец! Такие хотят легких побед, и со мной он может поставить плюс один. А еще врал, что «заберет» меня отсюда! Озолотит, на руках будет носить. Пизд№бол!
При этих словах мое нутро екнуло – ведь заберет. Свен – мужик серьезный, просто Радка пока этого не видит. Если сказал – озолотит, – значит, озолотит. Если захочет увезти – увезет, найдет метод. И это значит, что работать нам здесь вместе осталось недолго. Неделю? Две?
