Я осторожно беру реликвию пальцами, не смея признаться в разочаровании двоим собеседникам, пребывающим в совершенном восхищении.
Как только артефакт попадает в мои руки, я понимаю, что объект действительно исключительный.
Во-первых, вес: он слишком тяжелый для предмета, по виду напоминающего кость. Ведь это окаменелость.
Дальше – цвет. На первый взгляд, он естественного цвета кости – кремово-белого, я вижу такой при каждом вскрытии. Однако если фрагмент перевернуть, оказывается, что зубы коричневые, почти черные! Я выгляжу таким обескураженным, что Мишель чувствует, что должен дать пояснения:
– Это окаменелость. Первоначальные составляющие зубов заместились другими, атом за атомом. В этом случае – металлическими солями, которые пропитали челюсть и придали ей этот удивительный цвет.
Я продолжаю осматривать фрагмент. Зубы намного больше, чем я привык видеть в клинической практике. На фрагменте челюсти четыре премоляра, два клыка и резец. Альвеолы для двух резцов пустые. Сразу думаю: «Посмертное выпадение зубов». В последней лунке все еще находится корень сломанного резца.
Внезапно я понимаю, что держу в руке кусочек нашего человечества, которому миллионы лет. Да, это исключительный предмет.
Но как в этом деле замешаны стоматолог и судмедэксперт? Я как раз думаю об этом, когда ко мне обращается Мишель Брюне.
– Смотри внимательнее. Вот на эти маленькие горизонтальные выемки в зубной эмали. Это дисплазии или ветровая эрозия?
У меня нет времени ответить, поскольку вопросы следуют один за другим, чередуясь с утверждениями очевидного. И когда Мишель замолкает, к нему подключается Пьер.
– Имея зубы и хороший рентгеновский снимок, мы должны суметь определить его возраст. Сколько бы вы дали ему в человеческом возрасте?
– Вы видели кость в области резца? Она плоская, не прогнатическая, понимаете, это человек, хотя подбородка у него еще нет. Это австралопитек. Первый к западу от Африканского рифта.
– Вы знаете, что, исследуя зубы, можно определить, что он ел?
– А что насчет пола? Это мужчина или женщина? Наверное, можно определить по его клыкам.
– Очевидно, это мужчина, клык очень крепкий.
– И…
Я перестал их слушать, мой разум перенесся далеко отсюда, куда-то между чадской пустыней, которую я представляю, как умею, и неприятными диалогами со следственными судьями. Меня посещает мимолетное впечатление, что я стою перед следственным судьей, который просит меня опознать останки жертвы. Вдруг, не думая, я говорю:
– А что насчет его личности? Вы будете пытаться его идентифицировать, раз такое дело?
Мишель с удивлением смотрит на меня:
– Нет, он уже идентифицирован. Его зовут Абель.
– Абель?
– Да, это долгая история, связанная с моим другом-геологом Абелем Брюнжано, который был в моей команде и умер от тяжелой малярии. Несправедливая смерть.
Я не настаиваю на продолжении – кажется, воспоминания причиняют ему боль.
– Australopithecus bahrelghazali, Бахр-эль-газальский австралопитек – так он называется по-научному. Буквально – австралопитек Долины Газелей. А зовут его Абель.
Так что тело уже идентифицировано…
Ладно, вернемся к выемкам в зубной эмали. Теперь мне стало понятнее, зачем я здесь. Наш палеонтолог – исключительный исследователь: он открыт для всех дисциплин, для любого сотрудничества. Итак, он хочет слышать мнение еще одного стоматолога даже после того, как показал свою драгоценность другу-стоматологу!
Дисплазии у современных людей – это аномалии эмали, обычно небольшие отверстия в эмалевом слое.
Есть много типов, и описано множество причин. Здесь дисплазии системные – они есть на коронках всех зубов и выстроены по кругу в несколько горизонтальных полос. Не могли ли песчаные бури, с силой бросающие тысячи кварцевых зерен на все поверхности, оставить такие правильные и регулярные следы?
Почему эти аномалии интересны? Они указывают на проблемы со здоровьем в детстве, когда зачатки зубов, еще остававшихся в кости, производят эмаль. Объяснение простое: из-за проблем со здоровьем, например сильной лихорадки, формирование эмали прекращается на несколько дней, а затем возобновляется, как только проблема исчезает. Это создает своего рода рубец в виде небольших впадин в эмали, которые становятся заметными только после того, как коронка зуба начинает пробиваться из десны. Пьер уже наблюдал подобные аномалии у некоторых своих пациентов.
