дорогим существам, которые с тобой рядом.
Вспомнилось мне удивительное признание одного американца – мнение стороннего человека, которого никак не заподозришь в предвзятости, – о происшествии в Африке тоже в условиях войны. Вот цитата из любопытной книги Роберта Фулгама «Всё самое важное для жизни я узнал в детском саду» (журнал Иностранная литература, №10, 1989): Повторюсь: это пишет американец!
«Есть такой человек – Николай Пестрецов. Знаю о нём я немного, где он сейчас – не ведаю, но расскажу то, что мне известно.
Тридцатишестилетний Николай служил в Советской Армии в должности старшины. Службу нёс далеко от родного дома, в Анголе. К нему приехала жена – навестить.
24 августа в Анголу вторглись воинские части ЮАР – они преследовали отступавших партизан Фронта национального освобождения. В населённом пункте Нжива нападавшие вступили в бой с группой советских военных, четверо которых были убиты в перестрелке, а остальным удалось спастись. Всем, кроме старшины Пестрецова. Он попал в плен, как сообщалось в донесении военного командования ЮАР. В нём говорилось: “Старшина Николай Пестрецов остался рядом с трупом жены, погибшей при атаке Нживы”.
Похоже, даже командование с трудом верило в случившееся, потому что повторно передало: “Он направился к убитой, где и остался, хотя женщина была мертва”.
Странно. Почему же Николай не сбежал, сапасая собственную шкуру? Почему вернулся?.. Как знать. Точно никто не скажет. Но можно догадаться, если судить по поступку Николая.
Пестрецов оказался в одиночной камере южноафриканской тюрьмы. Не “советский“, не ”коммунист“, не ”солдат“, не ”враг“ и тому подобное. Просто мужчина, для которого просто женщина просто была на миг дороже всего на свете.
Я поднимаю бокал за Вас, Николай, куда бы вы ни попали и где бы Вы ни были. Ведь благодаря Вам клятва, которую все люди на земле дают одинаково, наполнилась истинным смыслом; благодаря Вам преисполнились торжественности слова, которые произносят все, только каждый – на своём языке: “…в счастье и в несчастье, в радости и в горе, в болезни и в здравии любить и уважать и беречь до самой смерти – клянусь перед Богом”. И вы сохранили верность клятве, Вы сохранили её величие, Вы сохранили её высокое назначение. Да хранит Вас Бог!
(Ах, эти русские! Народ грубый дикий, злобный, коварный и безжалостный – словом, пропащий; для них нет ничего святого. Из-за русских много бед на земле. У нас, американцев, с ними ничего общего.)
Ясное дело.»
«Ясное дело» – саркастически подытожил автор, осудив ложный образ, сложившийся у его соотечественников о русских.
Вспомнил я и о том, что в наших краях из других воинских профессий самой популярной – ещё с гражданской войны – была лётная. Недаром земляк наш Константин Феоктистов (несмотря на тяжёлое ранение, когда его – подростка – расстреливал, но не дострелил эсесовец) стал классным лётчиком и не остановился на этом, сделавшись космонавтом.
А вот в истории всего одной нашей семьи осталось аж четыре лётчика. Мой дядя Николай, лётчик-истребитель, погибший на Халхин-Голе. Другой дядя Георгий, штурман дальнего бомбардировщика, прошедший две войны и закончивший службу на Сахалине (он дожил до девяноста). Брат Александр, пилот и командир корабля, два года участвовавший в афганской войне и единственный из всех четырёх, который жив и поныне. И брат Вячеслав, пилот-инструктор, в шестидесятые звавший меня в небеса, что было невозможно: у меня за плечами был уже вуз и обретённая профессия.(он не дожил и до пятидесяти).
5.02
Как-то так у меня сложилось впечатление, что с пришествием безоглядной свободы развратное поведение молодёжи распространилось в отечестве именно в столицах, где оно даже перестало вызывать осуждение, сделавшись какой-то нормой. В этом мы, выходит, разбежались опять-таки быть впереди планеты всей.
Ошибся я в том, что этим «знамениты» лишь столицы. Телевидение и, особенно, интернет – с их замечательной техникой съёмки, способной превратить какой-нибудь вполне заурядный эпизод в яркую, сочного цвета, потрясающую сказку, а случайных статистов в этаких звёзд, – эти мощные современные средства влияния на чьи-то ещё неокрепшие мозги уже охватили огромную страну ласковой паутиной – до самых до окраин. Если уж, например, в республике Коми воцарились, по словам тамошнего поэта, «лайф, кайф, гербалайф и Киркоров», то что говорить о европейской России, о её провинциях!
Вот же, не к месту будь сказано, на родине Ильича, в Ульяновске, в одной семье однажды родилась дочка… Родители? Обычные русские люди, трудящиеся, как в недавнюю старину говорили. Но на дворе-то 1999 год – как тут обойтись без подражаний? Модничающим родителям русских имён нехватило – и дочку назвали… Дианой! Ну, в соседстве с отчеством, скажем, Сигизмундовна или Эрнестовна – куда ни шло, а тут… Диана Алексеевна. Впечатление от такого сочетания – это как на катке встретить козу на коньках.
Но всё же – откуда ветер? Называть дитё в честь английской принцессы было бы просто глупо. Скорее тут замешались Древняя Греция с Римом – ведь в России всегда хватало людей культурных – и помаячил им прекрасный образ богини Дианы.
Однако…
Диана-то была девственницей и защитницей целомудрия. Даже обнажённой её видеть никто был не должен. Актеона, случайно узревшего купающуюся богиню, она превратила в оленя, которого его собственные псы растерзали.
Так. Это было давно и быльём поросло, а для родителей новорожденной всё могло быть куда проще, поскольку, например, Диан тех в наших столицах стало уже – как собак нерезанных.
Новоявленная ульяновская Диана, подросши, не сдерживаемая ни родительскими, ни собственными тормозами, с четырнадцати лет взяла в обычай пить водку и запросто отдаваться тому, кто подвернётся. В одном из похожих случаев – дело в наше время лёгкое, привычное в подростковой среде и для нёё тоже – дала симпатяге-парню по пьянке, но (как это бывает у подобных девочек пубертатного возраста? ну протрезвела, опомнилась или обиделась, или просто испугалась) явившимся родителям объявила, что парнишка её изнасиловал (кстати, нередко у таких расторможенных девочек это называется «для прикола»). И в соответствии с российской Фемидой парень загремел в отсидку.
Дальше – больше: телик вещает о такой замечательной истории на всю страну, добавляя ко всему безобразию ещё и картинку совершенно немыслимую, как эта самая Диана входит в насыщенные подробностями переговоры с доктором, каким образом можно пришить ей новую плеву, чтобы она, прости господи, опять стала девственницей – да ещё так, чтобы во время нового совокупления и она сама и тот, кто на это решится испытали ощущения – как взаправду… (Интересно, кто и зачем это всё снимал? И уж не глупая ли
