Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
И тут же – звонкий, радостный вопль дочки:
– Мама! Мама!
Я чуть не вывалилась из шкафа, когда распахнулась дверца.
Лиза стояла и смотрела на меня, раскрыв рот.
– Мама! А что ты там делаешь?
Я подхватила ее на руки и закружила:
– Прячусь от разбойников.
– Осторожней! – сказал Берн. – А то у нее закружится голова.
– Не закружится, – сказала я, кружа Лизу по второму разу. Дочка визжала от восторга.
– Мама! Еще раз! Еще-е-е-е…
Поставив Лизу на ноги, я скомандовала:
– А теперь – рассказывай все свои новости, и немедленно!
– Ой, столько всего произошло, – затараторила дочка. – У меня выпали еще два зуба. И появились новые мишки. А еще у меня появилась подруга…
Я слушала милую дочкину болтовню, и все внутри меня сжималось от чувства глубокой печали. Мне так хотелось, чтобы она всегда была со мной! Все время! В горле у меня стоял комок, и я не могла даже разговаривать.
– Мам! Ты что, плачешь? – Лиза провела пальцем по моей щеке. – Не надо, мамочка! – И она прижалась ко мне.
– Не буду, – сказала я, смахивая слезы. – Честное слово, не буду.
Берн, нахмурившись, смотрел на нас.
– Я все время тебе говорил, что плакать нехорошо. Никогда не плачь, как мама!
– Тоже мне, моралист! – вспыхнув, сказала я. – Что за глупости ты внушаешь ребенку? Уже и поплакать нельзя! Слезы, между прочим, очищают душу. Но всяким толстокожим мужикам, до которых не достучишься, этого не понять.
Но моя стрела пролетела мимо цели: Берн только хмыкнул в ответ на мои слова.
– Мама! Пойдем в мою комнату, – потянула меня за руку Лиза.
– Идем, идем.
– Я буду в гостиной, – сказал Берн. – Посмотрю телевизор.
Это было его любимое занятие.
Время пролетело быстро, я читала Лизе книжки с картинками, играла с ней, она показывала мне свои рисунки и старые, и новые.
Раньше она любила рисовать яркими красками: желтыми, оранжевыми, синими, красными. У нее даже небо часто было не синим, а оранжевым. У меня такое настроение, говорила Лиза, – веселое и оранжевое. Сейчас ее рисунки были выполнены в мрачных тонах: серых, лиловых, коричневых. Последний рисунок изображал дождь, черные дома без окон и девочку в черном пальто, с коричневой собакой на поводке.
– Лиза! Почему такой мрачный рисунок? – спросила я. – Ты с кем-то поссорилась или поругалась?
– Мама! – Лиза посмотрела по сторонам, словно нас мог кто-то подслушать. – Меня Герда все время ругает и наказывает. Да и папа… – Она замолчала. – Ты меня не выдашь? – спросила она уже шепотом.
– Лиза! – Я откинула волосы с ее лба и прижала к себе. Мы сидели на ее диване и смотрели рисунки. – Конечно, не выдам. О чем речь! Я же не предательница.
– Я так плакала, так плакала, когда рисовала это. Вот и получилось плаксиво, – сказала она. – Мама, а ты… насовсем? Ты больше никуда не уедешь? А то папа и Герда говорят, что ты меня бросила.
Я стиснула зубы.
– Лиза! Ты никому никогда не верь. Я тебя не бросила, просто так получилось, что пока мы не можем жить вместе. Но скоро все изменится. – И я приложила палец к губам. – Только ты меня тоже не выдавай! Договорились?
– Ура! – Лиза бросилась мне на шею. – А когда это будет?
Я приблизила свои губы к ее уху.
– Скоро.
– Ладно, – тоже шепнула мне на ухо Лиза. – Мы друг друга не выдадим. Это будет нашим секретом!
– Ага, секретом, – и я чмокнула ее в нос.
– Мне так хочется собаку. Ты купишь мне собаку?
– Обязательно. Хоть маленькую, хоть большую. Какую ты хочешь?
– Больших я боюсь, а с маленькими неинтересно. Лучше купи мне среднюю.
– Заметано. Слушай! Я cовсем забыла, я же тебе подарок купила! Тяпа-ляпа я.
– А что такое «тяпа-ляпа»? – спросила Лиза.
– Рассеянный человек, типа меня. Сиди здесь, я тебе подарок сейчас принесу. Только никуда не уходи и за мной не подглядывай. А то сюрприза не будет.
– Сижу, сижу. – Лиза закрыла лицо ладонями. – Только ты поскорее приходи.
Медведь с зонтиком вызвал у дочки бурю восторга, Лиза тормошила его и целовала.
– Он будет у меня самым любимым!
– Других обижать тоже нельзя. Люби всех одинаково.
– Постараюсь, – cкорчила гримаску Лиза. – Но это будет очень трудно. Он такой хорошенький… Симпатичный. Лапочка! – Она обхватила его руками.
Вскоре за нами пришел Берн.
– Вы еще не насюсюкались? – хмыкнул он. – Может, поесть приготовишь? – обратился он ко мне. – Продукты в холодильнике.
– Ты что хочешь? – обратилась я к дочке.
– Котлеты и жареную картошку.
– А я – сочный кусок мяса, – вставил Берн.
После ужина Берн снова уткнулся в телевизор, а Лиза крутилась вокруг меня. Неожиданно она задела рукой большую тарелку с изображением Стокгольма, висевшую на стене в кухне. Эта тарелка досталась Берну от отца, и он считал ее фамильной ценностью.
Услышав звук разбитой посуды, Берн поднял голову.
– Что такое? Что-то разбилось?
– Ничего, – сказала я, смотря на Лизу.
Она сделала испуганные глаза и спряталась за меня.
Берн прошел в кухню и увидел осколки на полу.
– Лиза! – крикнул он. – Это ты?!
– Это я! – соврала я.
– Лиза! Я тебя спрашиваю! Ты разбила тарелку?
Лиза залилась слезами.
Берн подошел ко мне и вытащил упиравшуюся Лизу из-за моей спины.
– Ты еще и врешь?
Точным, хорошо рассчитанным движением он ударил ее по лицу. Лиза отчаянно зарыдала; из носа у нее потекла кровь, и ее белый свитер моментально окрасился кровью.
– Ты… – у меня задрожали губы. – Подонок! Как ты смеешь поднимать руку на ребенка?!
– Так и могу. Пусть лучше следит за собой! Эта тарелка – моего отца! – Берн говорил высоким, капризным тоном, как девочка-подросток, которая ломается перед парнем, впервые пригласившим ее на свидание. – Как она могла? Семейная память!
– Да насрать на твою память! – заорала я. – Скотина! Бить Лизу! – Я накинулась на него с кулаками, но Берн с силой отпихнул меня, да так, что я отлетела к стенке и чуть не шмякнулась об нее головой.
Я заплакала, прижимая к себе Лизу. Мы обе рыдали, обнимая друг друга. Берн усилил звук телевизора, чтобы не слышать наших рыданий. Женские слезы всегда действовали ему на нервы.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
