в мрачном темпе, и к тому времени, как мы возвращаемся домой, мы все опускаемся на диваны в гостиной.
Алексей и Дмитрий останутся у меня в гостях до тех пор, пока мы не разберемся с угрозой.
Тетя Урсула сидит всего минуту, потом снова встает.
— Пойдем, Елена.
Я смотрю, как женщины направляются к лестнице, а затем снова перевожу взгляд на Алексея.
— Статулис сказал, что угроза исходит от женщины по имени Умбрия.
— Умбрия? – Алексей хмурится и, наклонившись вперед, упираясь предплечья о бедра. – Это должно что-то значить?
— Это имя древнеитальянской мифической богини, – объясняю я ему. – Статулис думает, что это старый враг.
— Есть какие-нибудь идеи? – спрашивает он.
Я качаю головой.
— Ты знаешь, как это работает. Всю семью убивают, так чтобы не осталось никого, кто мог бы сделать что-то подобное.
Алексей на мгновение задумывается, затем спрашивает:
— Отвергнутая любовница?
Я разразился лающим смехом.
— Черт возьми, нет.
— Умбрия, – снова бормочет Алексей ее имя. – Я покопаюсь здесь и посмотрю, что смогу придумать.
— Спасибо. – Встав, я оставляю их работать над проблемой и поднимаюсь наверх, чтобы проверить, как там женщины.
Я нахожу их в гостиной, из которой открывается захватывающий вид на Средиземное море. Прислонившись плечом к дверному косяку, я наблюдаю, как тетя Урсула показывает Елене фотографии свадебных платьев.
— Что ты думаешь об этом? – спрашивает тетя Урсула, наклоняя голову к Елене.
Похороны и свадьба. Это звучит как начало плохой шутки.
Елена пристально смотрит на фотографию, затем кивает головой.
— Это прекрасно. – В ее голосе нет волнения.
— Фасон “Русалка” подчеркнет твою фигуру, – говорит тетя Урсула, затем пристально смотрит на платье. – Так шикарно. – Она откладывает фотографию в сторону, затем раскладывает целую кучу новых фотографий на кофейном столике. – Теперь о цветах. Что тебе нравится?
Елена смотрит на них всех, затем качает головой.
— Они все прекрасные.
Мои губы приподнимаются, и я медленно подхожу ближе. Когда я подхожу к дивану, обе женщины смотрят на меня.
— Планируете свадьбу? – Я спрашиваю об очевидном.
Тетя Урсула бросает на меня игривый хмурый взгляд.
— Одна неделя! Это все, что у меня есть, так что не смей вмешиваться.
Я поднимаю руки вверх в знак капитуляции, одновременно издавая смешок.
— О, поверь мне, я не буду.
Я сажусь на подлокотник дивана и, наклонившись к Елене, рассматриваю все фотографии, на которых есть образцы букетов.
Я указываю на лилии Святого Иосифа11.
— Это были мамины любимые цветы.
Мое замечание вызывает сентиментальную улыбку на лице тети Урсулы.
— Мы можем использовать их, – говорит Елена.
— Лилии Святого Иосифа? – Тетя Урсула спрашивает, чтобы убедиться.
— Да. – Елена встает. – Извините, я отойду на минутку.
Я поднимаюсь на ноги и, поправляя куртку, говорю:
— Спасибо, что делаешь это, zia Урсула.
— Конечно, – она улыбается мне.
Выйдя из гостиной, я подхожу к комнате Елены и стучу костяшками пальцев в дверь. Когда она не отвечает, я стучу снова и жду пару секунд, прежде чем толкнуть дверь, чтобы посмотреть, внутри ли она вообще.
Елена поворачивается с того места, где она стояла перед окном.
— Мне просто нужна минутка, – говорит она напряженным голосом.
Я вхожу внутрь и закрываю за собой дверь. Подойдя к ней, я смотрю на ландшафтный сад внизу.
— Спасибо тебе за утешение, которое ты оказала моей тете, – бормочу я. – И мне.
— Я не бессердечная, – бормочет она.
— Я знаю. – Я поворачиваюсь к ней лицом, но она продолжает смотреть в окно. Подняв руку, я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе. – Почему ты против того, чтобы выйти за меня замуж?
Глаза Елены встречаются с моими, и я вижу миллион мыслей в ее золотисто-карих радужках.
_______________________________________________
ЕЛЕНА
— Потому что это будет стоить мне свободы, – честно отвечаю я. – Я слишком усердно боролась, чтобы просто сдаться.
Взгляд Люциана скользит по моему лицу.
— Что заставляет тебя думать, что тебе придется отказаться от своей свободы?
— Все. Весь этот мир, за который ты отвечаешь. – Я делаю вдох, и мои легкие наполняются ароматом его лосьона после бритья, который, должна признаться, мне начинает по-настоящему нравиться. – Или ты собираешься сказать мне, что все будет по-другому? Возможно, сейчас на этой двери нет замка, но что помешает тебе сделать это позже? Однажды ты потеряешь терпение по отношению ко мне, и все начнется с одной пощечины.
Люциан подносит руку к моему лицу и обхватывает ладонью мою щеку, прикосновение кажется нежным. Он подходит ближе, пока наши тела почти не соприкасаются, а затем говорит:
— Я никогда не смог бы ударить тебя. Даже если ты заставишь меня лезть на стену.
Он наклоняется и запечатлевает поцелуй на моем лбу. Его губы задерживаются на мне, и мне приходится закрыть глаза от того, насколько это приятно.
— Я просто хочу обрести свободу, – умоляю я, надеясь воззвать к его сердцу.
Он отстраняется и ловит мой взгляд.
— Ты вольна приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, Елена. Ты вольна делать все, что захочешь.
На моем лбу начинает появляться морщинка.
— Ты просто позволишь мне выйти из дома? Прямо сейчас?
Его глаза слегка прищуриваются.
— Да... – наклонив голову, он продолжает, – но тебе лучше вернуться. Не сомневайся, я ожидаю застать тебя дома, когда вернусь с работы.
Мои глаза мечутся между его глазами, ища правду в его словах.
— Значит, в течение дня я могу делать все, что захочу? – Я спрашиваю, чтобы убедиться.
— До тех пор, пока с тобой будут охранники. Я также предпочитаю, чтобы ты брала с собой мою тетю, особенно в походы по магазинам. Она их обожает.
Я снова хмурюсь, и мое сердце начинает биться немного быстрее, когда начинает возвращаться надежда.
— Что произойдет в тот день, когда я разозлю тебя? – Я спрашиваю.
Пальцы Люциана скользят по моей щеке к слабому синяку на подбородке.
— Ты вчера разозлила меня, и я тебя не бил. – Он пожимает плечами. – Мы будем ссориться. Мы будем мириться. – Качая головой, он пронзает меня предупреждающим взглядом. – Но мы никогда не поднимем руку друг на друга.
Мне нужно знать больше. Мне нужно знать, как я
