Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
числе моя дорогая Сара, оказались во главе отделения, и, честно говоря, они гораздо лучше организовывали работу младших врачей.
В конце 1970-х годов, когда я обучался хирургии, правительство объявило, что 32 крупных городских отделения неотложной помощи должны стать базой новой медицинский специальности под названием «неотложная помощь и медицина катастроф», которая существует до сих пор. Поскольку благодаря этой концепции в отделениях неотложной помощи избранных больниц оказался старший медицинский персонал, организация в целом стала лучше, и это значительно улучшило ситуацияю. Тем не менее оказание помощи пациентам, которых могло спасти лишь хирургическое вмешательство, оставалось сопряжено с серьезными трудностями. Если Соединенные Штаты постепенно решили эти проблемы, то мы – нет. Отсюда и мои приключения в Хэрфилде.
Говард Чемпион объединил исследовательские усилия с Дональдом Транки, пионером травматологической хирургии из Сан-Франциско. Транки собрал огромную базу данных смертей, наступивших в результате травм, и заметил четкую 3-модальную закономерность. Пик смертности приходился на минуты, следующие за несчастным случаем или нападением, когда человека в большинстве случаев еще не успевали госпитализировать. Эти жертвы, составляющие половину от общего числа, умирали от тяжелейших травм головного мозга, сердца или крупных кровеносных сосудов. Третий пик смертности был связан с осложнениями после хирургического вмешательства или сепсисом в легких или кровотоке. Опять же, в таких ситуациях редко получается предотвратить плохой исход.
Область, где можно было добиться существенных улучшений, – это 2-й пик, то есть когда раннее оказание эффективной помощи является необходимым для выживания. Многие пациенты с черепно-мозговыми травмами, доставленные в больницу без сознания, умирали от обструкции дыхательных путей и нарушений дыхания, а некоторые – от кровотечения из поврежденных органов, однако теоретически со всем этим справилась бы умелая хирургическая бригада. Такие смерти относились к категории «не удалось спасти», и я впоследствии стал применять этот важный описательный термин в кардиохирургии. Транки утверждал, что многих смертей можно было не допустить при условии более эффективного оказания помощи на догоспитальном этапе и в отделении неотложной помощи.
Чтобы проиллюстрировать преимущества хорошо организованной системы, Транки провел прямое сравнение исходов автомобильных аварий, после которых пациентов доставляли либо в крупный травматологический центр округа Сан-Франциско, либо в одну из больниц общего профиля округа Ориндж. Результаты были ошеломительными. В округе Ориндж треть пациентов с черепно-мозговыми травмами и две трети пациентов с травмами органов грудной или брюшной полости были обречены на смерть. И это в сравнении с одной потенциально предотвратимой смертью в округе Сан-Франциско. Важность раннего агрессивного вмешательства доказали еще во время войны во Вьетнаме, когда военных врачей, которые должны были очищать блокированные дыхательные пути или переливать универсальную кровь раненым, доставляли к пациентам на вертолете.
В тот период общественное сознание в Великобритании пробудил ряд катастроф. Естественно, взрыв в отеле «Гранд-Брайтон» во время съезда консервативной партии заставил политиков задуматься и сосредоточиться на этом вопросе. Как молодые и неопытные врачи могли эффективно лечить множественные травмы головы, туловища и конечностей? Были ли окружные больницы общего профиля способны снизить смертность пациентов со множественными травмами? В конце концов, политравма занимала только 2 % рабочей нагрузки отделений неотложной помощи, а хирурги, специализирующиеся на ней, не росли на деревьях. Когда в них особенно нуждались, они обычно занимались рутинной работой.
Для меня травматология была побочной работой, которая нравилась мне своей непредсказуемостью и впечатляющими результатами. Однако для большинства кардиоторакальных хирургов она была раздражающим и иногда даже пугающим отклонением от того, чему они обучались. Итак, когда мои книги и статьи стали популярными, меня, к моему большому удовольствию, пригласили принять участие в рабочей группе по травматологии в Королевском колледже хирургов. Наконец-то хирурги захотели сами улучшить ситуацию, и я был счастлив стать частью этих усилий как простой ординатор, пусть даже очень опытный.
Этот престижный комитет возглавлял Майлз Ирвинг, деятельный профессор хирургии из Манчестера, который ранее работал с жертвами крупных лондонских инцидентов. Одна из многих рассказанных им историй хорошо иллюстрирует взгляды, преобладавшие в ту эпоху. Будучи молодым врачом-консультантом отделения неотложной помощи больницы святого Варфоломея, расположенной в Сити, он занимался сортировкой истекающих кровью и задыхающихся пациентов, пострадавших в результате взрыва на Олд-Бейли. Главный врач больницы прошел по отделению и, на секунду остановившись, сказал: «Я вижу, что вы очень заняты, мистер Ирвинг. Я бы хотел остаться и помочь вам, но у меня заседание комитета через несколько минут». По моему мнению, эти слова хорошо характеризовали положение дел. В Национальной службе здравоохранения обсуждают, а не действуют. Кому есть дело до страдающих пациентов, когда нужно побеседовать с высокопоставленными лицами и принимать решения о финансировании?
Питер Лондон, бывший начальник Говарда и давний работник Бирмингемской травматологической больницы, тоже был членом комитета по травматологии – как вы понимаете, компания собралась впечатляющая. Работая на депрессивном фоне самодовольства чиновников, мы должны были установить факты, связанные со смертями от травм в Великобритании, и предложить пути решения проблем. Но, поскольку все мы были заняты на основной работе, Королевский колледж хирургов на 2 года нанял научного сотрудника, в чьи обязанности входил сбор информации.
Во-первых, мы провели тщательную оценку обстоятельств 1000 смертей от травм на территории 11 коронерских округов, охватывающих множество крупных городов и деревень. Почти половина этих пациентов умерли до госпитализации, остальные – после первичного осмотра и лечения. Примечательно, что большинство из них были молодыми людьми в возрасте 20–29 лет. Изучив все детали лечения и посмертного патолого-анатомического исследования, члены комитета отвечали на вопрос: «Если бы этот пациент оказался в укомплектованном персоналом и хорошо оборудованном травматологическом центре в американском стиле, удалось бы врачам предотвратить его смерть?» Нужно было дать простой ответ: «да» или «нет». Если как минимум 3 из 4 оценщиков отвечали утвердительно, смерть называли предотвратимой.
Данные свидетельствовали о том, что не менее трети больничных смертей были предотвратимыми. Более 300 пациентов из 1000 могли выжить.
Эти результаты не могут не огорчать, особенно если умершим пациентом стал ваш сын или дочь. У трети этих пациентов были черепно-мозговые травмы с внутричерепным кровотечением, поддающимся хирургическому лечению. У остальных было кровотечение в брюшной или грудной полости, которое не стало бы причиной смерти при своевременном хирургическом вмешательстве. «Не удалось спасти» – это подходящий термин. Действительно, 79 % пациентов, которых точно могла спасти операция, просто не получили ее. Им устанавливали множество катетеров, вливали растворы и вводили дыхательные трубки, но эти меры не останавливают кровотечение. Вспомните дыру в ведре. Без хирургического вмешательства введение раствора только усугубляет ситуацию. Пациент не получает ни эритроцитов, ни кислорода.
Одной из основных проблем, отмеченных нами, была неопытность тех, кто работал
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
