пальцами и нежно потянул, но достаточно сильно, чтобы она тихо застонала. — Это мое. Ты — моя.
Ее удивительные зеленые глаза расширились от жара и голода, отражая его ощущения.
— Да.
Он медленно провел пальцами по райскому местечку, принадлежавшему только ему, и пока она смотрела, поднес их к губам и втянул в рот ее манящий вкус.
— Ты такая чертовски сладкая, — пробормотал он, облизывая пальцы. — Как гребаные конфеты. Если бы тебе не надо было преподать урок, я бы уже стоял на коленях, уткнувшись лицом и языком в твою киску.
Катрина тяжело задышала, на ее лице отразилось то же самое желание, что сжигало его изнутри. Ему хотелось разорвать ее блузку и наброситься на ее грудь, сосать аппетитные соски, пока она не закричит, но после этого ей придется покинуть его кабинет, поэтому одежда должна остаться нетронутой, пока он будет развращать ее более приятными способами.
— Повернись и нагнись, руки на стол, — приказал он резко. — Хочу, чтобы твоя задница торчала вверх, пока я буду тебя наказывать.
Она без колебаний подчинилась, так стремясь угодить, зная, что в конечном итоге ее ждет полное удовлетворение. Как и всегда. Ее уязвимость перед ним, доверие, что он доставит ей удовольствие, взяв контроль в свои руки, представляли для него драгоценный подарок. И он никогда не примет его как должное. Нет, этой порочной, сексуальной игрой наслаждались оба, и шокировало то, что, каждый раз она становилась инициатором.
Мейсон провел ладонью по ее обнаженной попке, потратив мгновение на то, чтобы полюбоваться изгибами, прежде чем поднять руку и шлепнуть, достаточно сильно, чтобы ее плоть слегка вздрогнула. Катрина выгнула спину и ахнула от жгучего удара.
— Это за то, что даришь другому мужчине свою красивую улыбку и сладкий смех, которые принадлежат мне. — Он ударил по другой ягодице, его член запульсировал при виде отпечатка широкой ладони, проявившегося розоватым оттенком на ее бледной коже, и отметившим ее как свою. — А это за то, что заставила меня ревновать.
Она всхлипнула и переступила с ноги на ногу, потирая бедра друг о друга, чтобы, несомненно, облегчить боль между ними.
— Мейсон, пожалуйста… — тихо попросила она.
Закончив дразнить их обоих, Мейсон рванул молнию на джинсах и стянул их вместе с трусами до бедер, освобождая эрекцию.
— Раздвинь ноги пошире, Китти-Кэт, — приказал он, и пока она исполняла приказ, позаботился о презервативе.
Проведя головкой по ее влажному входу, он проник внутрь всего на несколько дюймов. Из нее вырвался жалобный стон, и она бесстыдно качнулась назад к нему, жаждая большего.
Чтобы дать им то, в чем оба отчаянно нуждались, он схватил ее за бедра и врезался одним резким толчком, погружаясь по самые яйца. Она заглушила крик от полноты ощущений, и Мейсон застонал от того, как ее стенки сжимались вокруг его члена, пока он входил и выходил из нее.
Внезапно Катрина приподнялась на руках, выгнув спину и выдвинув бедра еще дальше, заставляя его погружаться глубже с каждым толчком.
— Мейсон, — дико выдохнула она. — Я сейчас кончу так сильно… я закричу, — ее голос стал громче с приближающимся оргазмом, трепет которого он чувствовал членом.
Иисусе. Если бы они были у него дома, ему было бы насрать, кричи она хоть во все горло — черт, ему бы это охрененно понравилось. Но они были в его кабинете, а сотрудники и клиенты находились всего в нескольких ярдах, и Мейсон не позволит никому слышать ее страстные крики. Они принадлежали ему, как и она, и он не собирался ими делиться.
Прежде чем Катрина успела издать хоть звук, он нежно обвил пальцами ее шею, скользнул рукой вверх к челюсти, и повернул ее лицо в сторону. Его ожидающий рот накрыл ее губы как раз вовремя, чтобы заглушить любые громкие звуки, которые она могла бы издать. Их языки переплелись, ее стенки сжались вокруг его члена, когда она кончила, а он продолжал погружаться в нее — быстро, жестко и глубоко беря сзади.
Боже, он тоже не протянет долго. Она была такой сексуальной, такой раскованной, и внезапно его поразила глубина чувств к ней, что он мог хотеть, нуждаться и любить кого-то так же сильно, как любил Катрину. Открыто и всепоглощающе. Она владела его сердцем. Была второй половиной его души. И он не хотел жить без нее.
Эта мысль вызвала в нем горячий прилив адреналина, вызвав настолько сильный оргазм, что он был благодарен губам Катрины, заглушившим его хриплые крики, которые отразились бы от стен, если бы он все еще не целовал ее.
Обоим потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, но, в конце концов, Мейсон вышел из нее и избавился от презерватива. Она повернулась к нему и опустила подол юбки, но нельзя было отрицать розовый оттенок блаженства на ее лице, или блеск в глазах, выражавший чистое сексуальное удовлетворение.
В этот момент слова «Я люблю тебя» чуть не слетели с уст Мейсона, но он вовремя остановился. Как бы ему ни хотелось поделиться ими, он не хотел, чтобы это произошло в его кабинете после собственнического секса, сколько бы удовольствия это ни доставило им обоим. Он хотел остаться с Катриной наедине и полностью сосредоточился на ней, когда впервые откроет ей свои чувства. Он хотел сделать этот момент особенным и запоминающимся. Она этого заслуживала.
Катрина с сексуальной улыбкой заправила выбившуюся из-за пояса блузку.
— Если у меня будут такие проблемы каждый раз, когда я улыбаюсь другому мужчине, возможно, это будет происходить чаще.
— Чертова дразнилка, — сказал он, ухмыляясь ей в ответ.
Она не отрицала этого.
— Можно мне обратно мои трусики?
— Нет.
Ее рот открылся, и Мейсону потребовалось усилие, чтобы не рассмеяться.
— Считай это частью своего наказания, детка. — Он подцепил пальцами пояс ее юбки, притянул к себе и коснулся ее губ поцелуем. — Я хочу, чтобы ты чувствовала отпечатки моих ладоней каждый раз, когда юбка задевает твою задницу или ты садишься, а без трусиков ты обязательно будешь помнить до конца дня, кому принадлежишь, и что ты — моя.
Он собирался снова ее поцеловать, когда в дверь постучали. Забыв о внешнем мире, Катрина отпрыгнула назад, широко распахнув глаза и покраснев от смущения при осознании того, насколько близко они были к тому, чтобы их поймали.
— Мейсон? — позвала Жасмин с другой стороны двери и повернула ручку, но обнаружила, что та не открывается.
— Да? — небрежно ответил он, в то время как Катрина выглядела расстроенной, потому что была только одна причина, по которой они оба заперлись в кабинете.
