а потом они попросили передать трубку бабушке. Девушка отнесла телефон и вернулась к себе. До ужина она находилась в прекрасном настроении. Родители неожиданно пообещали приехать через полтора месяца.
За ужином они с бабушкой были одни, тётя Леонида куда-то ушла. Она вообще не любила сидеть в могильнике, как она называла родовой замок их семьи – гордость своего отца.
Подавая десерт – пирог с вишней и сливками, бабушка промолвила:
– Ты не говорила с родителями о шашлыках.
Было не совсем понято, то ли она спрашивает, то ли утверждает, но Кларисса спокойно ответила:
– В том не было необходимости, мы ведь уже всё решили.
На этом тема была закрыта, и бабушка заговорила о другом.
Кларисса вежливо поддерживала разговор, но сама думала о своём. Марсель не звонил, не писал, и в ясное настроение, появившееся после разговора с любимыми родителями, словно в соты, одна за другой, назойливыми пчёлами снова заползли мысли о нём. С этим следовало что-то делать!
Спать девушка легла, дав себе клятвенное обещание поговорить с Марселем и, пусть это тысячу раз неприлично, выяснить, какие у него намерения.
Однако утром ей было некогда вспоминать о тех обещаниях, потому что на всю улицу под воротами дома сигналила машина.
Кларисса подскочила к окну. Вызывали явно её. Вокруг стояли ребята и смотрели на окно её спальни. Девушка поправила перед зеркалом свободное сиреневое домашнее платье и вышла на улицу.
Оскар радостно вскричал:
– Я же говорил вам, она готова! Уже и платьице надела! Не фонтан для леса, конечно, одёжка, но я дам ей свою куртку, если что! – Он распахнул дверцу машины. – Садись, Клара!
– Нет, Оскар, это домашнее платье, и я никуда ехать не собиралась. Я ведь сказала тебе вчера по телефону.
Диана глянула на брата и закатила глаза. Марсель же возмущённо пихнул его в плечо.
– Ты же сказал, она согласилась!
– Почти. Связь оборвалась, когда мы говорили, поэтому она не успела официально согласиться.
Кларисса отступила.
– Приятного отдыха, ребята!
– Где твоя бабушка? – огляделся Оскар. – Давай я поговорю с ней?!
– В самом деле, – согласилась Диана, – может, мы уговорим её?
– Не нужно!
– Я же по глазам вижу, ты хочешь поехать! – не отставал Оскар.
Вмешался Марсель.
– Тоже мне чтец по глазам, отстань ты, если Кларисса сказала, что не хочет, не нужно настаивать.
Кларисса взглянула на Марселя, и это было ошибкой, – в носу закололо, и она чуть не расплакалась. Как бы ей хотелось, чтобы Марсель настаивал, рвался поговорить с её бабушкой и обещал дать свою куртку. Но он был готов запросто отступиться, а может, и вовсе не хотел, чтобы она ехала.
– Я пойду, увидимся ещё, – и она быстро пошла к воротам, чувствуя, что глаза обжигают слёзы.
Оскар нагнал её почти у двери дома и, ухватив за руку, развернул к себе. Он открыл рот, хотел что-то выпалить, но, заметив слёзы, замер.
Кларисса отвернулась, а Оскар пробормотал:
– Эй… ну ты чего?
– Всё нормально, Оскар, – моргая, сказала она, – просто я там… лук резала. Мне действительно нужно идти.
Он крепко сжал её ладонь.
– Отпущу, если скажешь честно, ты ехать не хочешь или не можешь?
– Не могу. – Но Кларисса тут же поспешно прибавила: – Да и не хочу. Ты меня пригласил, спасибо тебе, конечно, но не уверена, что все этому рады.
– Ты на Толяна со Стасом намекаешь?
– Нет.
– На Ди? Да ты ей как родная! Уж не знаю почему, но ты ей нравишься!
Кларисса покачала головой.
На его лице отразилось понимание.
– А Марсик разве тебя не позвал? Он сказал нам… – Оскар умолк, бросил взгляд на друзей, видневшихся в приоткрытые ворота.
– Что сказал? Сказал, позвал, да?
Парень притянул её к себе ближе.
– Клара, а ты в курсе, что Марс теперь официально наш друг? А о друзьях, как о мёртвых, либо хорошо говорят, либо никак!
– Я поняла тебя. – Кларисса попыталась вырвать свою ладонь из плена его пальцев, но он не отпустил.
– Клара, стань официально моим другом, – он игриво улыбнулся, – будем дружить вместе против Марсика!
Она не сдержалась и рассмеялась.
– Спасибо. Я пойду, Оскар.
– Иди, – он выпустил её руку. – Бабан передавай привет!
Она поднялась по лесенке и уже взялась за дверную ручку, когда Оскар её окликнул:
– Клара!
Девушка обернулась.
– Не плачь по нему! – Он изобразил из пальца пистолет и словно выстрелил ей в грудь. – По всем законам ты уже должна бы влюбиться в меня!
– Нет таких законов, Оскар, которые заставят меня влюбиться в тебя!
– Да? – искреннее удивился он. – А я думал, есть! – И, подмигнув ей, зашагал к воротам.
В холле девушку задержала тётя Леонида, пожурившая:
– Кларка, я-то воображала, что ветер уже треплет твои волосы от скорости, с которой ты мчишься вместе с друзьями на шашлыки! А ты… эх!
– Мы же вчера всё обсудили, тётя. Тем более я решила убрать сегодня в комнате!
– В комнате твоей и так с ватной палочкой можно пройтись, чистота, чего там убирать? Я же вчера специально позвонила твоим родителям, думала, скажешь им, что карга тебя совершенно достала, и они на неё повлияют, а ты и словечком не обмолвилась… эх два раза!
– Тётя, не стоило! Я не стану жаловаться на бабушку. Ничего страшного не произошло. Нужны мне эти шашлыки! Дома меня, что ли, не кормят?
Кларисса вернулась в свою комнату, но уборку делать не стала, легла на кровать и закрыла глаза. Теперь она всё знала. Марсель её сознательно не пригласил, потому что не хотел. Если первое время она ему и нравилась, но сейчас он остыл, в то время как она воспылала чувствами. Всякую гордость забыв, ждала его знаков внимания, а он…
Девушка уткнулась в подушку и расплакалась. Хуже всего, что она не знала, как ей быть. Марсель продолжал зачем-то создавать видимость ухаживаний и, казалось бы, не давал официального повода, чтобы прекратить их отношения. Кларисса горестно всхлипнула. Она устала оправдывать его, снова наивно надеяться, что всё изменится, и в итоге раз за разом испытывать разочарование.
Она не слышала, как дверь отворилась и в комнату вошла бабушка. Та постояла над рыдающей внучкой и тихо сказала:
– Милая моя, да если бы я знала, как сильно ты хочешь поехать на шашлыки…
Кларисса приподнялась и быстро вытерла слёзы.
– Я… – она хотела объяснить, из-за чего расстроена, но поняла, что бабушке лучше думать, будто причина её огорчения шашлыки, а не парень.
– Куда, ты говоришь, твои друзья едут?
– На карьер. Но это не имеет значения. Мне просто захотелось поплакать, от нечего
