головами. Женщины в платьях из тканей, меняющих цвет при движении, щеголяли диадемами с глазами василисков. Мужчины в камзолах с вышитыми крыльями носили перстни с когтями грифонов. Одна дама с изумрудными чешуйками на висках шепталась с седовласым стариком, чья трость была увенчана черепом миниатюрного дракончика.
Когда владыка обернул вокруг их с Ариссой рук цепь из сплавленного железа и золота, с потолка сорвался ливень искр. Они превратились в стаю светлячков, круживших над головами гостей. Стройный дракон в маске из перламутра хлопнул в ладоши – и с галереи второго этажа полилась музыка, где звон арф смешивался с рокотом далеких гроз.
Арисса улыбалась, словно вся эта мишура была создана ради нее. Владыка же, как всегда, смотрел вперед ледяным взглядом – будто женился на портрете, а не на живой девушке.
Церемония завершилась. И теперь можно было перемещаться к праздничному столу. За ним и происходили обычно поздравления новобрачных.
Глава 48
Я плохо запомнила и застолье, и поздравления. В этом мире, насквозь старомодном и патриархальном, молодые не могли позволить себе «на людях» ничего личного. А значит, ни криков «Горько», ни поцелуев, ни скабрезных шуточек не было. Пока народ пил напитки из рогов, оправленных в серебро, и жевал жареных фазанов с пряными кореньями, я ковыряла вилкой желе на своей тарелке. Ричард то и дело подливал мне что-то кисловатое, что пахло дымом и черникой, но я лишь пригубливала, чувствуя, как кислота щиплет язык.
Предсказания дортий висели в голове, как колокол, в который бьют без перерыва. Их слова сбылись и в судьбе Ричарда, и в судьбе Ариссы, причем сбылись дословно и довольно быстро. И теперь, похоже, наступала моя очередь… Я смотрела, как владыка принимает подарки – сундуки с камнями, свитки с печатями, – и думала, как эти «посредничества» превратят меня в вестника с ярлыком на груди.
«Хоть свахой становись и сватай человеческих девушек драконьим мужчинам», – фыркнула я про себя.
Домой вернулись затемно. Свекры, обсуждая богатство владыки, застряли в холле, пересчитывая воображаемые сокровища. Я же отправилась сразу наверх, в спальню. Служанка помогла мне снять платье, застегнутое на сорок жемчужных пуговиц, и я осталась в простой рубахе. Ричард вошел, скинув камзол на спинку стула, и сел рядом.
Я сидела на краю кровати, перебирая в голове каждое слово дортий, пока он не ткнулся губами мне в шею. Сначала я дёрнулась, как от ожога, но его руки обняли меня за талию, тёплые и твердые. Поцелуй был настойчивым, но не грубым – он словно пробирался сквозь частокол моих мыслей. Его пальцы впились в мои волосы, распутывая узлы, а губы скользнули к уху, заставляя мурашки побежать по спине.
Я закрыла глаза, пытаясь ухватиться за остатки своих раздумий, но они таяли, как снег на его ладонях. Всё, что осталось – тепло его дыхания на коже, шероховатость щетины, легкая дрожь в собственных пальцах, вцепившихся в его рубаху. Он притянул меня ближе, и я вдруг осознала, как сильно пахнуло им – смесью кожи, древесного дыма и чего-то острого, что заставляло сердце биться чаще.
Мы упали на подушки, и на миг я забыла про драконов, про предсказания, про весь этот безумный мир. Остался только его смех, глухой и довольный, когда я, наконец, перестала сопротивляться и впилась губами в его плечо, оставляя след, как метку – своё маленькое «здесь и сейчас».
Уснули мы поздно, вдоволь насладившись друг другом, запутавшись в простынях и оставив одежду валяться на полу. Ричард храпел, уткнувшись носом в подушку, а я смотрела на трещину в потолке, пока сон не сморил меня.
А утром началась привычная рутина. Я, зевая, перелистывала учебник по магическим рунам за завтраком, кроша сухарь в тарелку с похлебкой. Ричард торопливо застегивал камзол, роняя монеты из кошелька – ему нужно было разбираться с поставками продукции для трактира.
Арисса, оставшаяся у владыки, пока молчала, не присылала ни весточки.
Я, в принципе, не волновалась. Лишь с нетерпением ждала свадеб сестер, чтобы выставить их обеих из этого дома.
Впрочем, еще до свадеб в доме снова появились драконы. Вернее сказать, драконицы. Теперь уже другие. Эрика, Хлоя и Нора, три родных сестры, они отличались друг от друга, смотрели с любопытством и явно были не против распробовать человеческие блюда. В общем, сильно отличались от предыдущих гостий.
И тоже назвались моими кузинами. С другой стороны, не тетушками же им было называться. А разбираться в хитросплетениях нашей с ними родословной ни у меня, ни у них желания не было. Мы уселись в той же гостиной, в которой я принимала предыдущих трех дракониц. Служанка подала поднос с имбирным печеньем и чайником, из которого валил пар с мятным ароматом.
Эрика, старшая из сестер, невысокая драконица, носила строгое платье из темно-синего бархата с вышитыми серебряными журавлями, чьи крылья переливались при движении. Ее русые волосы были заплетены в тугую косу до пояса, перехваченную лентой цвета старинного золота. На шее висела тонкая цепочка с кулоном в виде драконьей чешуи, а на плече брошь-ящерица из черненого серебра. Ее глаза, серые как дождевые тучи, смотрели оценивающе, будто взвешивали каждое слово собеседника.
Нора, средняя, выделялась платьем свободного кроя из небеленого льна, расшитого листьями и корнями. Поверх – жилетка из грубой шерсти с карманами, набитыми сушеными травами. Ее рыжеватые кудри были стянуты шнурком, а в руках она вертела веточку полыни, будто проверяя ее на прочность. Карие глаза с золотистыми крапинками казались рассеянными, но замечали каждую деталь. На запястье – браслет из сплетенных корней и крошечного кошачьего черепа.
Хлоя, младшая, высокая худощавая красавица, щеголяла в коротком дублете из бордовой кожи, отороченном лисьим мехом. Под ним – практичная рубаха с закатанными рукавами и штаны из мягкой замши, украшенные вышитыми звездами. Ее черные как смоль волосы волосы были собраны в высокий хвост, а темно-синие глаза блестели озорно. На поясе болтался кошель с узором из змеиной кожи, а в ухе сверкала серьга-коготь дракона.
– Мы слышали о гадании! – с восторгом заявила Хлоя. – Адита, поговаривают, уже вещи собрала, хочет как можно скорей из родительского дома уезжать. Погадай и нам?
– А потом сюда придут ваши родители и начнут предъявлять мне претензии, что я сбила их дочерей с пути истинного, – хмыкнула я.
Сестры фыркнули почти синхронно. Нора даже поперхнулась чаем, и Эрика пришлось хлопать ее по спине.
– Это вряд ли, – Эрика поправила брошь в виде ящерицы на своем воротнике, отчего серебряная голова
