Что б женщины ни делали, всегдаОни берут нас в плен – когда смеются,Когда волнуются, когда грустят,Когда от нас как будто отвернувшись,Бросают искоса лукавый взгляд,Когда смущаются иль размышляют,Когда беседуют, когда молчат,Когда ревнуют и когда играют.
Бхартрихари (пер Ю Алихановой)Удивительно, но факт! В противовес выше сказанному следует оговориться, что наряду со строгой нормативностью в мусульманской культуре сосуществует непреодолимое желание ее нарушения. Как нигде в мире именно на этих территориях практиковалось огромное количество ересей: исмаилиты, сабеи, зороастрийцы, саддукеи, манихеи, карматы, суфии. Почти все выдающиеся арабские и фарсиязычные поэты, несмотря на известность, были «зиндиками» – еретиками, а может быть, это известность приходила к ним вследствие нарушений канонов мусульманства!
Из всех перечисленных выше ересей остановимся вкратце на двух – карматстве и суфизме, так как их концепции представляют собой определенный код, содержащийся в произведениях мусульманского искусства. Эти криптограммы, определившие ход развития всего ориентального искусства, значительно повлияли впоследствии на философию Г. Сковороды, лирику Гете, Тютчева, «Персидские мотивы» Есенина и т. д.
Идея этики карматов, приверженцев наиболее радикального ответвления внутри шиитской секты исмаилитов, состояла в пересмотре коранических догм о непреложном разделении мира на бедных и богатых. Карматы отстаивали общинную собственность на землю, всеобщее равенство и аскетический образ жизни. В Бахрейне с X по XII в. существовало даже государство карматов. Сведения об этом, как кажется, довольно скептического характера, содержатся в знаменитой поэме Фирдоуси «Шах-наме». Там есть один эпизод, повествующий о том, как легендарный царь и полководец, мудрый Искандер (Александр Македонский), посетил некое государство и был поражен его нищетой. На вопрос, почему население не заботится о процветании и не предпринимает мер защиты от соседних государств, могущих напасть, он получил достойный ответ: «А кому мы такие нужны?»
Тем не менее результат влияния идей карматов виден в образе жизни выдающихся персидских поэтов. Легенды о Рудаки, Фирдоуси, Саади, Омаре Хайяме гласят, что все они, достигнув в свое время высокого положения в обществе, оставляли богатство и дервишами уходили странствовать по дорогам. Метафорой, иллюстрирующей эту идею и ставшей необычайно популярной в русской поэзии XIX в., является оппозиция «поэт и царь», где нищий поэт духовно богаче царя.
Другие криптограммы относятся к суфизму, мистической ереси в исламе, сочетающей метафизику с аскетической практикой и переосмысливающей коранические догмы о жизни и смерти.
Так, скажем, пара «гончар и сосуд», метафорически присутствующая в любом гончарном изделии, иллюстрирует мысль о бессмертии. Гончар (Аллах) слепил человека из глины (сосуд), после смерти человек снова станет прахом, из которого снова слепят сосуд, нальют вина, и жизнь снова продолжится:
Я однажды кувшин говорящий купил.«Был я шахом! – кувшин безутешно вопил. —Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха. —Сделал бывшего шаха утехой кутил».
Омар Хайям (пер Г Плисецкого)Рассматривая иранские миниатюры исфаханской школы XIII в., где часто изображается виночерпий, несмотря на существующий в Коране запрет на изображения человека, вспомните, что пара «вино и вода», начиная с Античности, является не только вакхическим мотивом, но и противопоставлением ограниченности, будничности материального мира – безудержной фантазии проникновения в саму суть бытия, что и практиковали суфии в экстатических радениях.
О, невежды! Наш облик телесный – ничто,Да и весь этот мир поднебесный – ничто.Веселитесь же, тленные пленники мига,Ибо миг в этой камере тесной – ничто!
Омар Хайям (пер Г Плисецкого)Пара «дракон и феникс», постоянно присутствующая в орнаментике ковров и чеканки по бронзе и серебру, воспринятая из китайской эстетики примерно в XIII в., означает не только древнейшие тотемы «змею» и «ласточку», трансформировавшиеся со временем в «дракона» и мифическую птицу «фэн-хуан», символ императорской власти, брак государя и государыни, символ «брака» неба и земли, но и переосмысленный символ бессмертия. Так как «дракон» – это символ потенциальной энергии, мощи, власти, силы и разрушительных возможностей, так «феникс» – символ возрождения после уничтожения. Оба же они вместе являются метафорой вечно обновляющейся жизни, круговорота бытия и небытия.
