душем в дальнем углу, где сходится дуга и прямая стена. В общем, ничего примечательного и довольно аскетично. Впрочем, так живут все «дети Земной Федерации» — именно такое определение у тех, кто лишился родителей, а после второго вторжения[4] таких, как я, немало.
За своим рабочим местом сидел Кирилл — курсант четвертого курса моего же факультета и мой сосед по блоку. Как раз в этот момент он ковырялся в своей игрушке. Так мы назвали наглядное пособие по устройству боевых платформ, таких как «Дровосек» или «Волк»[5]. Правда, у курсантов это был всего лишь таракан с куда меньшими мозгами, но у него имелись такие же системы, что и у его крупных собратьев. Такое пособие выдавалось каждому курсанту на втором курсе, и мой таракан по кличке Батон вон сидит под кроватью, рассматривая меня своим массивом оптики.
В глаза бросилось, что Кирилл вытащил мозговой блок[6] и ковырялся щупами в корпусе. Он что-то ткнул в недрах таракана, и тот задергал одной из лап, затем снова что-то ткнул, и судорога прекратилась. Кирилл обернулся, провожая меня взглядом. А я, как столетний старик, на полусогнутых прошаркал к своей кровати и с кряхтением улегся на нее.
— И тебе привет, — тихо произнес он, на что я лишь дернул рукой. — Вид у тебя, мягко говоря, так себе, — иронично добавил Кирилл.
Он еще не знает, как я себя чувствую, иначе бы уже вызвал бригаду медиков. Как же вовремя я успел смыться с праздничного пира в честь нашего невероятно яркого проигрыша! Останься я там еще на полчаса — и меня скрутило бы прямо в столовой спортивного комплекса. Тогда это точно закончилось бы в стационаре медблока училища, а мне никак нельзя пропускать завтрашний день — самый важный день для любого курсанта.
И кто меня дернул на этот забег? Перед глазами вдруг мелькнул образ Норы, и я одними губами прошептал:
— Идиот.
А ведь поначалу я особо не ощущал последствий, но с каждой минутой после матча растяжение и ушибы прихватывали все сильнее, поэтому и решил поскорее вернуться в свой жилой блок, в надежде, что хороший сон все исправит.
— Как игра? Выиграли? — вдруг поинтересовался Кирилл.
Я криво улыбнулся и, не оборачиваясь к нему, с трудом выдавил:
— Продули с треском.
Конечно, последнему дураку было ясно, что мы проиграем, — у пилотов физическая подготовка лучше, чем у нас, инженеров. Поэтому никто не стал лить слезы из-за проигрыша. Да и результат не важен, так как это всего лишь дружеский матч и последняя наша игра, и всего курса тоже. А завтра каждый из нас, наконец, получит долгожданные погоны третьего лейтенанта и распределение. Вот его-то все и ждут, чуть ли не больше, чем присвоения званий.
Последнее время ходили слухи, что новый сформированный флот отправится в систему Хадар, где обстановка накаляется с каждым часом. Силы обороны Оршу[7] уже месяц гоняют какие-то случайно залетевшие корабли, хотя все сходятся во мнении, что это разведка и вторжения в систему стоит ожидать со дня на день[8]. Поэтому каждый курсант за этот месяц успел поведать своим однокурсникам, как он или она будет в одиночку громить неизвестного врага. И я не исключение.
Рейтинг распределения среди без пяти минут третьих лейтенантов выстроился следующим образом. На первом месте, конечно же, флагман флота, на втором — артиллерийские фрегаты триста первого проекта, на третьем, естественно, старенькие двести первые, ну а дальше вспомогательные корабли и ниже всего — транспорт. Лично я рассчитывал попасть на фрегат триста первого проекта, моя успешность в учебе давала все предпосылки на это надеяться. Но и двести первые тоже меня устроят, лишь бы получить возможность отомстить за свою судьбу и человечества в целом.
Видя мое состояние, Кирилл больше не донимал меня вопросами, и под мерное попискивание системы диагностики таракана я медленно погрузился в сон.
Гарь сгоревшей проводки впилась мне в нос, а в глаза бросались сорванные внутренние панели и висящие, как лианы в джунглях, различные шланги и провода.
— Дима, ты единственная надежда на спасение флота! — кричал на мостике флагмана капитан, которым был Курт. Почему-то он был в комбинезоне своей команды. — Флагман сейчас пойдет на прорыв, но системы управления орудиями повреждены. Ты единственный оставшийся в живых бортовой инженер и должен их починить.
— Есть починить системы вооружения, — козырнул я и, крутанувшись на месте, что есть силы помчался по центральному коридору корабля.
Я бежал, зажав под мышкой мяч, и на мгновение обернулся, заметив, что меня нагоняет тройка стандартной роботизированной пехоты элемийцев. «Надо же, сразу всех дефенсов на меня натравили», — подумал я и прибавил скорости. Уши закладывало от ревущей где-то толпы, а встречающиеся члены команды флагмана свистели и размахивали руками, всячески поддерживая меня.
Наконец прямо из центрального коридора флагмана я выбежал на футбольное поле и, сделав еще пару шагов, в прыжке зафиксировал мяч в зачетной зоне. Болельщики, сидящие без скафандров прямо на корпусах своих кораблей, взревели, выкрикивая одно и то же слово:
— Во-е-во-дин! Во-е-во-дин! Во-е-во-дин!
И даже стоящие рядом элемийские роботы выкрикивали мою фамилию. Я поднялся и стал осматриваться вокруг, пока не заметил, как ко мне приближается знакомая фигурка. Нора подошла на расстояние вытянутой руки и, улыбнувшись, дернула меня за рукав.
— Привет, — произнес я, не понимая, что она здесь делает, я ведь единственный оставшийся в живых инженер.
Однако Нора ничего не ответила и, продолжая улыбаться, снова дернула меня за рукав, а затем снова. После чего перешла на тычки пальцем в бок…
От особо сильного тычка я резко открыл глаза и попытался сесть на кровати, но тут же пожалел об этом. Боль прострелила мое тело — от кончиков пальцев на ногах до самой макушки, и дыхание перехватило так, что вместо нецензурных слов я лишь заскрежетал зубами.
Через минуту приступ прошел, и я смог осмотреться вокруг. Рядом с кроватью, поднявшись на задние конечности, стоял Батон, занеся надо мной одну из своих передних лап. Когда мои помутневшие от боли глаза встретились с его окулярами, расположенными на нижней части корпуса, он снова ткнул меня в бок. «Вот же зараза!..» — подумал я и рывком сел.
Я уже хотел кинуться на Батона, чтобы разобрать его на атомы, но вдруг вспомнил, что сам
