больше ценит личную свободу, — уверенно говорит Андрей. — Россиянин привык быть солдатом империи, а украинец — индивидуалист. Я не вижу ничего страшного в том, что сюда придут американские ракеты. Я могу быть гражданином мира. У нас страна — проходной двор, ну и прекрасно. Вот вы, Даша, мыслите государственными, стратегическими перспективами, играете, грубо говоря, не за себя, а за муравейник.
— То, что вы, Андрей, называете муравейником, это моя родина, моя страна и мои люди, — отвечаю я. — Вот именно потому, что русские думают не только за себя, а за родину, у нас есть государство, а у вас его нет.
— Зато мы ходим по улицам и не боимся, хотя у нас сейчас нет ни милиции, ни армии, — возражает Андрей. — У нас гражданское самосознание гораздо выше, чем у вас.
— Это вы говорите потому, что вас пока не грабанули мародеры. Вот когда ограбят, куда вы побежите? В милицию. Вы в Киев поезжайте. Там ходят веселые люди в масках и с автоматами в руках. Вам понравится. У вас, новых украинцев, в ходу правовой нигилизм и полное неприятие власти.
— Зато у нас есть романтический запал, — говорит Андрей. — Мы строим новое, свободное государство. Украина — это большой порто-франко.
Мечты о свободе в конкретном городе Луганске рухнули буквально за пару дней. Начались аресты пророссийских активистов. Я встретилась с запуганной красавицей-блондинкой Настей Пятериковой, активисткой «Луганской гвардии». Бедная Настя пряталась, как затравленный заяц, хотя старалась держать себя в руках. Говорила с достоинством:
— Я из города Червонопартизанск, что на границе с Россией, из простой семьи: отец — шахтер, мама — преподаватель в женской колонии. У нас в городке сначала на революцию никто и внимания не обратил: все заняты, работают. А я в это время работала в Луганске танцовщицей в ночном клубе, а потом, когда занялась политикой и вступила в «Луганскую гвардию», стала получать угрозы через социальные сети. А моим родителям листовки с оскорблениями даже в почтовый ящик бросали и довели мою маму до реанимации.
Наши активисты выступают против новой власти и назначенцев из Киева, против людей в масках и беспредела. Люди хотят референдум по федерализации. Некоторые мечтают о присоединении к Крыму или даже к России, хотя об этом им публично запрещено говорить. Тогда сразу арест. Люди в отчаянии. Вчера ночью задержали нашего активиста, причем милиция не показывает удостоверений, не вызывает повесткой, а просто хватает ребят на улице. За мной ведется открытая слежка. В городе появилось много новых сотрудников милиции, явно приезжих. Им наш палаточный городок у памятника Ленину как кость в горле. Нас никто не финансирует, никто не помогает, хотя в организацию записалось уже больше 10 тысяч человек. Мы пока держимся. Но это очень тяжело, когда не знаешь, что будет с тобой завтра.
Что думают пессимисты
Политолог Сергей Барышников — большой, вальяжный человек со вкусом к хорошей жизни. Считает себя типичным «революционером из кафе». «Ну, за вас, за нас и за Донбасс!» — говорит он, опрокидывая рюмку хреновухи, и крякает от удовольствия. Взгляды он высказывает отчаянные, за которых людей сразу «винтят».
— Крым идет домой, к маме. Наконец-то! Мы тоже хотим домой, — говорит он с внезапной тоской. — Крым был на шестьдесят лет вырван из естества России, а нас всего девяносто лет назад добровольно-принудительно загнали в Украину большевики. Почему МЫ не можем идти домой?!
Если западенцы осуждают Ленина и сносят ему памятники, они должны осуждать и его деяния: насильственное включение в состав Украины территорий войска донского и запорожского и Новороссии. Большевики, желая увеличить прослойку промышленного пролетариата в советской Украине, обманным путем отрезали западные и частично южные территории России и обозвали все это ужасным словом УССР. Мы тоже сейчас восстанавливаем свою идентичность, свое самосознание. Донбасс, как связанный Гулливер, переворачивается с боку на бок и пытается встать. Давайте называть вещи своими именами: мы ОККУПИРОВАНЫ Украиной!
Чего боится Донбасс?
— Мы боимся тех пятнадцати тысяч отморозков, контуженных на всю голову на майдане и вооруженных до зубов, — говорит писатель-афганец Глеб Бобров. — Эти люди прежде ходили за курами или коровами, а то и вовсе были безработными. А теперь они прикоснулись к истории, получили опыт сопротивления власти, полежали под пулями. И вот они остались ни с чем. А мы, мол, за что тут кровь мешками проливали? А теперь лидер «Правого сектора»[2] Ярош приходит к Яценюку и требует: введи в армию моих людей. Генералы говорят: вы чего, головой тронулись? А Яценюк увольняет генералов и посылает в армию в качестве революционных матросов бандеровцев из «Правого сектора». Они теперь будут судить, насколько лоялен тот или иной офицер «революции».
Но и это не самое страшное. Чего хотят американцы на Украине? Не построения чего бы то ни было, тем более приличного государства. Они хотят, чтобы между украинцами и русскими легла кровь. И здесь огромная надежда на русских, — у них есть исторический дар переступать через кровь, свою и чужую. Русские ведь воевали с западными украинцами с 1945 по 1953 год. Это была большая кровь. А в 60-е годы украинцы уже входили в Политбюро. Только что отгремели две русско-чеченские войны, а вот уже Кадыров и чеченцы едут в Крым уговаривать крымских татар присоединиться к России. Кадыров уже больший патриот России, чем какой-нибудь москвич. И в этом ваша сила. Американцы хотят нас навеки поссорить, но передайте там, в России, всем русским: вот тут обломится товарищам американцам.
Глава вторая
9 мая 2014 года
«Ну-ка, ребята, грянем заздравную, выше бокалы с вином! Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем!»
Так дружным хором поют люди на площади имени Ленина в Донецке вслед за местным активистом Александром Хряковым.
— Это их победа, победа наших ветеранов! — кричит активист Хряков. — А теперь они принесли ее нам! Мы не уступим фашизму, который сегодня снова поднял голову. И мы обязаны вспомнить о тех, кто сейчас находится на боевых позициях, в Славянске и в Мариуполе, где в эти минуты идет бой. Ребята, держитесь! Победа придет, такая же прекрасная, как тогда, весной 1945 года. Придет время, и наши дети будут вспоминать победу 2014-го!
Празднование Дня Победы в Великой Отечественной войне. Донецк 2014 года
На сцену выходит всеобщий донбасский любимец, командир народного ополчения Мирослав Руденко, энергичный черноволосый добрый молодец:
— Шестьдесят девять лет назад наши