Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
владелец уверял, что они стоят целое состояние. Витрины, смотрящие на улицу, были по краям расписаны гирляндами цветов, пол выложен португальской плиткой, несколько исхоженной за столетие с лишним, а клиенты возвещали о своем приходе звоном серебряных колокольчиков, подвешенных к двери. «Аптека Штайнера» выглядела так живописно, что привлекала туристов, о ней писали в прессе, ее фотографии помещали в альбомы как символ города.
От Петера не укрылось, что Рудольф Адлер пришел так рано в рабочий день.
– Что с тобой? – спросил он.
– Сам не знаю: трудно дышать. Похоже на сердечный приступ.
– Нет, дружище, для этого ты слишком молод. Это нервы, у тебя стресс. Выпей рюмочку – лечит от всех болезней, – возразил Штайнер, наливая ему двойную порцию.
– В этой стране уже невозможно жить, Петер. Нацисты нас обложили со всех сторон. Кольцо репрессий сжимается все теснее, захватывает всех. Нам нельзя заходить во многие рестораны и магазины, нашим детям угрожают в школах, нас лишают работы в государственных учреждениях, конфискуют наш бизнес, наше имущество, запрещают заниматься нашей профессией или любить человека другой крови.
– Такая ситуация неприемлема, скоро все наладится, вот увидишь, – проговорил Петер, не слишком-то веря собственным словам.
– Ты ошибаешься. Дела хуже с каждым днем. Нужно страдать избирательной слепотой, чтобы думать, будто мы, евреи, еще можем как-то нормально существовать. Мы под угрозой, насилия не избежать. Каждый день издаются новые законы.
– Мне так жаль, дружище, так жаль! Как я могу тебе помочь?
– Ты и так сделал для меня много, но теперь тебе нас не защитить. Фашисты считают нас злокачественной опухолью и хотят вырвать из тела нации. Шесть поколений моей семьи жили в Австрии! Унижения множатся. Что еще могут у нас отнять? Только жизнь, больше ничего не осталось.
– Никто не может отнять твое звание врача и твое имущество. Это была хорошая мысль – переписать кабинет и квартиру на мое имя.
– Спасибо тебе, Петер. Ты мне как брат… Самые низменные инстинкты вырвались на свободу. Гитлер уже давно у власти, и он попытается завладеть Европой. Я думаю, он втянет нас в войну. Ты представляешь себе, что тогда начнется?
– Еще одна война! – воскликнул Штайнер. – Нет, это будет коллективное самоубийство. Мы получили урок в предыдущей войне. Вспомни этот ужас… поражение…
– Мы, евреи, – козлы отпущения. Половина моих знакомых пытаются бежать. Я должен уговорить Ракель уехать.
– Уехать? Куда? – встревожился Штайнер.
– Лучше бы в Англию или в Соединенные Штаты, но туда почти невозможно получить визу. Я знаю людей, которые уехали в Южную Америку…
– Как это – ты, и вдруг уедешь? Что я буду без тебя делать?
– Может, только на время. И потом, я еще не решился, и сначала нужно уговорить Ракель. Мы годами трудились, строили эту жизнь – Ракель будет нелегко все бросить, оставить отца с братом. Уговорить Лию тоже будет непросто, но не взять ее с собой я не могу.
– Это отчаянное решение, Руди.
– Я обязан думать о Самуиле. Мой сын не должен расти парией.
– Надеюсь, ты не уедешь, но если уедешь, о твоем имуществе я позабочусь. Когда вернешься, оно будет ждать тебя в целости и сохранности.
Они налили по второй рюмке, и тут снаружи донеслись крики и топот. Друзья выглянули в дверь и увидели толпу, наводнившую улицу: мужчины, юноши и даже женщины выкрикивали угрозы и партийные лозунги, потрясали молотками, дубинками и другими увесистыми предметами. «К синагоге! В еврейский квартал!» – вопили идущие впереди. Полетели камни, послышался характерный звон разбитых стекол, сопровождаемый победными криками. Толпа была как единый зверь, воспламененный радостной жаждой крови.
– Помоги мне закрыть аптеку! – воскликнул Штайнер, но Адлер уже выскочил на улицу и побежал к своему дому.
* * *
Ночь наполнилась ужасом. Только через десять минут Ракель Адлер поняла всю серьезность происходящего: задернутые шторы заглушали грохот и крики. Она думала, что вернулась кучка юнцов, которые шумели чуть раньше. Чтобы отвлечь Самуила, попросила его что-нибудь сыграть, но мальчик словно оцепенел, уже предчувствуя трагедию, реальность которой Ракель пока отказывалась признавать. Вдруг что-то ударило в окно, и стекло разлетелось на тысячу осколков. Первой мыслью было подсчитать, во что им обойдется ремонт, ведь стекло было вырезано на заказ. И тотчас же второй булыжник разбил другое стекло, штора оторвалась от карниза и повисла на последнем креплении. Через дыру в окне Ракель увидела кусочек багрового неба, вдохнула запах дыма и копоти. Дикие вопли вихрем ворвались в квартиру, и тогда она поняла, что творится нечто куда более опасное, чем выходки пьяных юнцов. Яростному ропоту толпы вторили крики панического страха, звон бьющихся стекол не прекращался ни на миг.
– Рудольф! – в ужасе закричала она, схватила Самуила за руку и потащила к двери.
Мальчик едва успел подхватить футляр со скрипкой.
От кабинета Рудольфа квартиру отделяла только широкая мраморная лестница с деревянными, украшенными бронзой перилами, но Ракель туда не добралась. Теобальд Фолькер, сосед с третьего этажа, отставной военный, с которым она едва перемолвилась парой слов, перехватил ее в коридоре и преградил путь. Она оказалась прижата к широкой груди старого ворчуна, тот что-то невнятно бормотал, а она вырывалась и звала мужа. Прошло больше минуты, прежде чем она поняла, что Фолькер не пускает ее на первый этаж, потому что налетчики уже выломали дверь из резного дерева с витражом и ворвались в вестибюль.
– Идемте со мной, фрау Адлер! – рявкнул сосед голосом, явно привыкшим отдавать команды.
– Там мой муж!
– Вам нельзя спускаться! Подумайте о сыне!
И он подтолкнул ее вверх по лестнице, к собственной квартире, где Ракель никогда прежде не бывала.
Жилище Фолькера было таким же, как у Адлеров, но не светлым и изысканным, как у них, а темным и холодным: скудная мебель, из украшений только пара фотографий на полочке. Сосед силой затащил Ракель в кухню, а Самуил, вцепившись в свою скрипку и словно онемев, шел следом. Фолькер открыл узенькую дверцу стенного шкафа и жестами велел спрятаться там и сидеть тихо, пока он не вернется. Дверца закрылась, Ракель с Самуилом стояли в тесноте, прижавшись друг к другу, погруженные в полную тьму. Они слышали, как Фолькер передвигает что-то тяжелое.
– Что случилось, мама?
– Не знаю, милый, стой спокойно и молчи… – шепнула Ракель.
– Папа не найдет нас здесь, когда вернется, – проговорил Самуил тем же серьезным тоном.
– Это ненадолго. В дом ворвались злые люди, но они скоро уйдут.
– Это нацисты, да, мама?
– Да.
– Все нацисты плохие, мама?
– Не знаю, сынок. Должно быть, есть и хорошие и плохие.
– Но плохих, наверное, больше, – подытожил
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
