Ты ли это, рыцарь, лишившийся дома?
– Я, – мрачно подтвердил тот. – Думаю, ты не ожидал снова меня увидеть.
– Уж точно, – согласился де Гийом. – Я надеялся, что ты давным-давно сгинул в Палестине. Вороны уже выклевали твои глаза, а сквозь твои кости проросли колючие травы.
– Ты устроил мне ловушку, де Гийом, подослал ко мне убийцу, думая, что я погибну и ты сможешь творить зло безнаказанно. Но добро всегда побеждает зло! Я выжил, а твой приспешник убит. И я явился, чтобы помешать тебе! – хмуро ответил рыцарь, извлекая из ножен меч. – Сразись со мной, подлец и трус!
– Раз я подлец и трус, то и поступлю именно так, как поступают подлецы и трусы! И ты мне не помешаешь! – Де Гийом расхохотался так неприятно, что от его смеха по телу пробежали мурашки.
С этими словами де Гийом выхватил нож и, коротко замахнувшись, ударил леди Маргарет.
Время стало вязким, словно мед. Маргарет видела, как медленно, но верно движется рука злодея, видела хищный блеск ножа, отразившего солнечные лучи. Видела, как пришпорил коня незнакомый рыцарь, мчащийся ей на помощь, но уже четко понимала, что он ни за что не успеет…
И тут верная Голубка громко заржала, захрипела, гневно раздувая ноздри, взбрыкнула и… вырвалась из рук негодяя, спасая свою хозяйку в последнюю секунду – нож только слегка прорезал ткань платья и скользнул по коже, но не вошел в тело.
В следующий миг Голубка, словно обезумев, уже неслась прочь, не разбирая дороги, прямо по лесу. Брошенный повод волочился за ней, чудом не путаясь в кустах, а Маргарет изо всех сил прижималась к шее своей лошади, стремясь удержаться в седле. Она не знала, как долго продолжалась эта безумная скачка, но осознавала, что неизвестный рыцарь и верная кобыла спасли ей жизнь.
* * *
– Смирнова, ты понимаешь, что ни при каких обстоятельствах не можешь вести себя так! – Антонина Ивановна сидела за своим столом, словно за стеной укрепленного замка, и казалась не менее внушительной и грозной, чем владетельный рыцарь. – Ты девочка и должна помнить об этом!
Не зря говорят, что те, кто попадает в этот кабинет, теряют волю. Огромный стол, огромный шкаф с угрожающими папками и сама завуч, такая же массивная, буквально физически подавляли. Сразу становишься меньше, ничтожнее. Больше всего мне хотелось исчезнуть и просто не существовать, но от невозможности раствориться в воздухе я только вжала голову в плечи.
Зловещую тишину разорвал стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, в кабинет заглянул темноволосый парень, один из старшеклассников, я, кажется, видела его в школьных коридорах, но даже не знала, как его зовут.
– Антонина Ивановна, можно? – Он уже входил внутрь.
Заведующая учебной частью едва заметно поморщилась.
– Денис… – Ага, оказывается, его зовут Денис. – Ты видишь, я занята. Зайди, пожалуйста, позже.
– А я как раз по этому делу. – Он шагнул вперед и встал почти рядом со мной. – Я видел, как девчонки из ее класса, – он небрежно кивнул на меня, – смеялись над ней. Они ее спровоцировали. Я уже хотел вмешаться, но девочка справилась сама.
– Справилась? – Брови завуча угрожающе сошлись на переносице. – Она ударила свою одноклассницу.
– Она защищалась. Ее буллили, – возразил он жестко. – И она была права. Надо давать отпор.
– И устраивать драки прямо в школе! – хмыкнула Антонина Ивановна.
Денис нахмурился, но не сводил с нее взгляда. Меня поразило, как смело он держался. Кажется, этот парень совершенно не боялся завуча – и это было нечто из области невероятного. До настоящего момента я не сомневалась, что ее боятся все – от последней мелюзги до выпускников. Обычно царственного появления завуча в коридоре оказывалось достаточно, чтобы воцарилась абсолютная тишина. Может, в этом виноват льющийся из окна свет, но мне вдруг показалось, что вокруг до этого совершенно незнакомого мне парня распространяется сияние, будто он облачен в светлые доспехи, как настоящий рыцарь.
– А если терпеть буллинг, над тобой так и будут издеваться, – сказал он.
– Я поняла, Денис, иди. – Антонина Ивановна махнула рукой.
Парень кивнул и, не взглянув на меня, скрылся за дверью.
– Что, нашла себе защитника? – уставилась на меня завуч.
После неожиданного вмешательства Дениса я почувствовала себя увереннее и в ответ посмотрела ей прямо в глаза. Как он сказал? «Если терпеть буллинг, над тобой так и будут издеваться». В это время зазвенел звонок. Антонина Ивановна скривилась, словно съела что-то кислое.
– Иди на урок, – вздохнула она. – Но запомни, Смирнова, я беру тебя на заметку. Если я узнаю, что ты опять вступила с кем-то в конфликт или, упаси тебя бог, ударила кого-то, мы поставим вопрос перед родительским комитетом. У нас серьезная школа, а не заведение для малолетних преступников, и вылететь отсюда легче легкого. Ты знаешь, какой у нас конкурс на одно место, особенно в математическом классе?
Я не знала, но отчего-то все равно кивнула.
– Ты думаешь, что твои успехи в математике гарантируют тебе неприкосновенность? – продолжала завуч, хотя я ничего такого не думала и тем более не говорила. – Но для нас важна дисциплина. Поняла, Смирнова?
Я снова кивнула. Не поспоришь: неприятности были не нужны прежде всего мне самой. Тем более с учетом летнего лагеря.
– Я пойду, а то уже звонок был? – тихо спросила я. Храбрость, возникшая при появлении Дениса, пока еще хранила меня, но кто знает, сколько продлится этот эффект.
– Иди, Смирнова. Но помни, что я тебе сказала, – послышалось вслед.
На урок истории Саша не пришла.
– А где Зикова? Она опаздывает? – спросила историчка.
– Нет. Ее ударили, и ей стало плохо. Она в медкабинет пошла, – громко объявила Мила, главная Сашина подружка и подпевала.
– Ударили? Хулиганы? Надеюсь, не в школе! – Историчка покачала головой.
– В школе! – с торжеством подтвердила Мила и посмотрела прямо на меня.
Я не думаю, что ударила Сашу настолько сильно, но тем не менее мне стало как-то не по себе. Но дальше выяснять ситуацию не стали, начался урок. После него я сбегала в медкабинет спросить про Зикову. Наша медсестра, добродушная немолодая Наталья Леонидовна, сказала, что отпустила ее домой, за Сашей приехали, хотя было не похоже, что с ней что-то серьезное.
– Не деритесь. Вы же девочки, – укоризненно сказала она, и мне стало действительно стыдно.
К концу дня мысли так меня измучили, что я написала Николь. Она прочла и тут же принялась набирать ответ. Вскоре телефон тренькнул, оповещая о приходе сообщения.
НИКОЛЬ: Ты что, не знаешь Зикову?! Она еще та актриса . Ей еще не так нужно было вмазать
