а он еще не закончил играть со своими фигурками.
– Ну а мне не нравится подчищать за тобой дерьмо, – Кит пожал плечами. – Смирись с этим.
Очередную тираду моего менеджера прервал звонок от сестры. Она единственный человек в мире, ради которого я был готов немедленно бросить все, и Кит с Джорджем это прекрасно знали. Я извинился и вышел из комнаты, чтобы ответить.
– Так, так, так, это же моя любимая сестричка, – поздоровался я.
– А это же мой любимый братик. – Не то чтобы у нас, единственных детей в семье, имелись другие, менее любимые, братья и сестры, но знакомое приветствие вызывало у меня улыбку. – Там это… сезон скоро начинается.
– Да неужели? – Мой голос сочился сарказмом. – А я и не заметил. Спасибо за напоминание, Эшли.
Она вздохнула, и я почувствовал ее раздражение.
– Не будь мудилой.
Я не смог удержать улыбку, когда на заднем фоне тонкий голосок моей племянницы прокричал, что «мудила» – это плохое слово. Очень плохое слово, если верить Милли.
– Прости. Я просто очень устал и еще злюсь из-за биографии.
– Ой, а я, наоборот, в полном восторге, – ответила Эшли. – Она позволит людям узнать настоящего Блейка, а не того засранца, каким ты себя выставляешь.
– Ну да, возможно.
Я не стал напоминать, что проблема с биографией в том и заключалась, что я не хотел показывать людям настоящего себя.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила сестра. – Только не говори «хорошо». Ты ответил так в прошлом году, а затем тебя оштрафовали за то, что ты спровоцировал аварию, Блейк.
И вовсе не спровоцировал. Я просто пытался проскочить мимо Гарри Томпсона, и мне это аукнулось. Катастрофически.
– Давай не будем снова об этом, Эш.
Она не стала давить, явно во избежание третьей мировой войны. Весь прошлый год я представлял собой часовую бомбу, готовую взорваться от малейшего комментария. Одному богу известно, как сильно Эшли от меня досталось. Смешивать антидепрессанты с алкоголем оказалось плохой идеей. Кто бы мог подумать, да?
– Финн с Милли получили мою открытку? – Мой голос смягчился. Мои племянник с племянницей обожали получать настоящую почту, и я старался слать им весточки как можно чаще, даже когда мы находились в одном городе. На последней открытке, что я им отправил, их любимая мультяшная свинка уминала макарун на фоне Биг-Бена.
– Да! И они только что послали тебе в ответ нарисованную от руки открытку. Она очень… уникальна.
Я фыркнул. Уникальность – хорошая характеристика их художественных способностей. Треугольники Финна наверняка доведут его будущего учителя геометрии до инсульта, а Милли пользовалась исключительно оранжевым, потому что он «того же цвета, что и апельсинки». Моя сестра – декоратор интерьеров, но ее талант сочетать цвета и чертить линии явно не передался детям.
– Финн пытался нарисовать, как вы вдвоем жонглируете в цирке, но это больше похоже на… – Эш со смехом прервала себя. – А знаешь, что? Я не собираюсь портить тебе сюрприз. Ты поймешь, что я имела в виду, как только увидишь.
– Буду с нетерпением ждать, – с улыбкой пообещал я. – Мне нужно возвращаться на встречу, но я скоро загляну на ужин, хорошо? Передавай всем от меня привет.
– Будем ждать, – ответила она. – Береги себя, лады?
Я пробормотал слова прощания, а затем прислонился к стене. Если бы та прямо сейчас поглотила меня и отправила в самые глубины ада, я бы только спасибо сказал. Этот сезон для меня – пан или пропал, и прямо сейчас я не могу позволить себе пропасть, не могу позволить себе сломаться. А если прошлый сезон меня чему и научил, так это тому, что нужно лучше следить за своими эмоциями как на трассе, так и вне ее.
Глава 3: Элла
Несколько недель после прощальной вечеринки пролетели незаметно. Чего нельзя было сказать о перелете до Лондона. Возможно, дело в том, что все шесть часов полета я паниковала. И только когда шасси самолета коснулись посадочной полосы, мне удалось успокоиться и напомнить себе, почему я пошла на это. Возможно, мне немного помог бокал-другой – ну ладно, третий – шампанского.
Джордж жил в пригороде Лондона, но у него была квартира с двумя спальнями в Шордиче – богемном и модном районе столицы, если верить Поппи, – где я и буду жить между гонками. Спустя всего два дня в Лондоне я уже вылетела в Бахрейн, на первый гоночный уик-энд сезона. Я по-прежнему привыкала к разнице в часовых поясах, поэтому последнее, в чем нуждалась после приземления – это в излишней физической активности. И что же – в итоге мне пришлось тащить свой неподъемный багаж по бесконечному коридору. Я понятия не имела, где находится мой номер, этот отель напоминал лабиринт. Ни один кукурузный лабиринт на Среднем Западе меня к такому не готовил.
– Мам, – вздохнула я, сворачивая в очередной коридор. Кажется, я уже проходила мимо этих дверей. – Пожалуйста, не добавляйся к Блейку в друзья. Я с ним еще не встречалась. И я практически не сомневаюсь, что тот профиль в соцсетях, который ты мне прислала, – фейковый. Ты хотя бы представляешь, сколько людей пытаются выдавать себя за него?
– А ему и не нужно одобрять мой запрос, – запротестовала она. – Я просто хочу, чтобы он знал: твоя заботливая мама присматривает за тобой, поэтому ему следует вести себя хорошо.
– Конечно, мама, ведь в соцсетях ты выглядишь такой устрашающей.
Она постила всякие вдохновляющие цитаты и делилась милыми роликами из новостей. Ничего в ее профиле не говорило: «Я тебе жопу надеру». Может, у папы что-то получилось бы. Но мама? Она могла напугать разве что детишек на Хеллоуин, да и то если маску наденет.
– Ага! – Я остановилась перед дверью с табличкой «4033». – Я наконец-то нашла свой номер!
– Не забудь заглянуть за шторы и под кровать, чтобы убедиться, что в номере никого нет.
– Разумеется. – Я посмотрела слишком много эпизодов телесериала «Закон и порядок: Специальный корпус»[6], чтобы не переживать о всяких стремных мужиках, которые могли бы прятаться в моем гостиничном номере. – Я тебе потом перезвоню. Люблю тебя!
– И я тебя люблю, милая.
Я повесила трубку и приложила ключ-карту к ридеру, чтобы войти внутрь. Божечки-кошечки. Мне достался элегантный современный номер люкс, больше моей нью-йоркской квартиры на неприличное количество квадратных метров. А у меня было вполне себе приличное жилье, ну, по манхэттенским меркам, конечно. Я словно бы попала в эпизод «Охотников за международной недвижимостью». Вот только в отличие от коллекционера пуговиц с двумя миллионами долларов в бюджете, у меня, биографа, бюджета не имелось вообще. Но что поделать! Я просто
