воедино. Эти записи слишком опасны. Они содержат правду о начале конца. Но даже мой дневник... Его тоже нужно уничтожить. Правда слишком опасна. И кто знает, сколько еще таких "опасных" документов, свидетельств былой реальности, мне предстоит найти и стереть из истории этой ночью в этом пыльном бункере. Работа только начинается. И, клянусь, я должен ее завершить, пока правда не просочилась наружу и не разрушила то немногое, что мы успели построить на руинах.
Глава 1. Начало Перемен
Начало двадцать первого века должно было стать веком технологий, глобализации и стабильного прогресса. Но оно обернулось преддверием совершенно иной эры. В тот год случилось немыслимое, беспрецедентное явление, заставившее научный мир рухнуть, а религию – либо обрести второе дыхание, либо полностью переродиться. В течение семи долгих, тревожных дней на всей планете Земля не умерло и не родилось ни одного человека. Нигде. Ни одного бьющегося сердца не остановилось от старости или болезни, ни одного нового крика младенца не раздалось в родильных домах. Мир замер в жуткой, противоестественной стазисе жизни и смерти.
Эта "Семидневка" парализовала мир. Сначала была путаница: сбои в статистике, ошибки оборудования. Потом – нарастающая тревога, когда врачи, ученые, демографы осознали, что происходит что-то фундаментально неверное. Паника охватила города. Репортажи сменялись молитвами, научные конференции – стихийными сборищами проповедников, обещающих конец света или новое пришествие. Но ничего не происходило. Просто... ничего. Жизнь продолжалась, но без своего естественного финала и начала. Смертельные болезни будто отступили, аварии заканчивались лишь ранениями, роды останавливались на полпути. Семь дней абсолютной, жуткой тишины от колыбели и могилы.
На седьмой день, который впоследствии получил название "День Пробуждения", напряжение достигло предела. Утром этого дня, в один и тот же миг для всей планеты, вне зависимости от часового пояса, небосвод потемнел. Солнце – наш вечный ориентир, наш источник жизни – исчезло. Не закатилось, не скрылось за тучами, а именно исчезло, словно стертое ластиком с небесной сини. Всего на мгновение, которое показалось вечностью. Воздух загустел, замер, наполнился странным, звенящим безмолвием, будто мир затаил дыхание. А затем оно вернулось. Солнце вновь осветило небосвод, но свет его казался... иным. Холоднее, резче, будто чужим. И когда оно вновь заняло свое привычное место, мир изменился навсегда.
В этот краткий миг космического сдвига Создатель, отец нашего мира, архитектор реальности, ушел. Его место, его необъятную силу и ответственность, заняли тринадцать новых сущностей. Тринадцать новых богов. Выбранных Им. И я... Я – Максимилиан Фейн – один из этих "счастливчиков".
Мое имя было Максимилиан Фейн. Именно таким оно было до того самого мгновения, когда Солнце исчезло и вернулось. Среднего роста, брюнет с, как тогда говорили, "милым" или даже "смазливым" лицом, которое совершенно не соответствовало моему внутреннему состоянию. Я прожил жизнь обычного парня, но при этом к своим двадцати трем годам уже испытывал глубокое, удушающее отвращение к скучности и предсказуемости современного общества, в котором мне довелось существовать. Всю свою сознательную жизнь меня называли по-разному, и редко комплиментарно: бесчувственным, холодным, злым, подлым, циничным... Не лучшая самореклама, согласен, но какой уж был. Родился в приличной, очень состоятельной семье, не знавшей нужды. Учился в престижной школе, затем в не менее престижном институте, потом в магистратуре – все по накатанной колее, проложенной родителями. На "хлебное" место в отцовской корпорации, разумеется, устроил тоже отец. Вся моя жизнь была расписана на годы вперед, казалась со стороны удачной, успешной, но при этом была до тошноты, до зубовного скрежета скучна.
Мои дни до "Пробуждения" тянулись, наполненные серостью, унынием и тоской. Я купался в роскоши, мог позволить себе любую прихоть, но ничто не приносило радости. Будь я шестнадцатилетней девочкой с синими волосами и склонностью к самодраматизации, то я бы всерьез задумался о суициде. Ни шумные вечеринки в модных клубах, ни бездумная трата родительских денег на дорогие безделушки, ни экзотические путешествия – ничто не могло поднять мне настроение, раскрасить эту серую монотонность существования. В какой-то момент, на дне очередного приступа апатии, я задумался о своей жизни, о своих поступках в прошлом, о том, каким меня видят другие. Мне стало тошно от самого себя. Я решил попробовать измениться, стать лучше, добрее. Я начал пытаться помогать людям – искренне, без выгоды.
Результат был... обескураживающим. Мои попытки помочь, проявить участие натыкались на стену презрения, подозрительности и непонимания. Я предлагал помощь, а в ответ получал злость или насмешку. Меня считали либо сумасшедшим, либо преследующим скрытые цели. Какой, спрашивается, смысл помогать людям, которые на доброту отвечают злостью и цинизмом? Это было так... типично для мира, в котором я жил. Эта попытка провалилась так же бесславно, как и все предыдущие в моей жизни, связанные с поиском смысла.
Апогеем этого периода, последней каплей, переполнившей чашу моей горечи и отчаяния, стало покушение на меня. Если бы это был кто-либо из конкурентов отца, связанных с криминалом, или просто обычные уличные отморозки, решившие поживиться, – все прошло бы буднично, в рамках ожидаемого, и, возможно, даже не смогло бы вызвать во мне сильных эмоций, кроме легкого раздражения. Но сценарий оказался иным.
Поздно вечером, когда я выходил из стеклянных дверей главного офиса фирмы, погруженный в свои мрачные мысли, меня ждал... кто бы мог подумать... моя бывшая девушка. Алиса. Тогда, кажется, в уже далеком прошлом, мы даже строили планы обручиться, о будущем, о семье. Но ее характер, ее привычки, ее неспособность понять меня, или, возможно, моя собственная неспособность открыться – все это поставило жирный крест на наших отношениях и возможной свадьбе. Мы расстались без скандалов, просто... разошлись. И вот она стояла передо мной на темной, мокрой от дождя улице. Удивительно, но при виде нее я испытал не раздражение, а какую-то странную, давно забытую радость. Неожиданно даже для себя мелькнула мысль: "Вот он, мой шанс. Мой последний шанс наладить свою жизнь, исправить ошибки, обрести хотя бы крупицу счастья, которого мне так не хватало".
Я улыбнулся, протянул к ней руки, пытаясь обнять, сказать что-то о том, как рад ее видеть. Но был остановлен. Не словами, не сопротивлением. Ударом. Острым, точным ударом ножа прямо в сердце. Удивительно. Такая хрупкая, такая, казалось бы, невинная девушка, но такой сильный и, главное, такой меткий удар. Я почувствовал острую, обжигающую боль, тепло растекающейся крови. Тело обмякло, ноги подкосились, и я рухнул на холодный, грязный асфальт. Перед тем как сознание окончательно покинуло меня, мои глаза зацепились за экран ее телефона, выпавшего
