толпе грустное личико Стеллы.
Потом взялся петь песни повеселей. Ударился в пля — я ведь, занимался когда-то степом, проще говоря, бил чечётку. Людям понравилось. Сорвал овации. И быть бы мне одинокой звездой в этой ночи, если бы координация не подвела, и я не свалился бы под стол. А дальше и не помню толком, что там было, всё виделось как в тумане.
Дыхание щекотало кожу. Шепот: «Иди со мной!» Я вовлекаюсь в движение. Проваливаюсь в вязкую тьму. И сладостно и томно в этой темноте. Танец теней на стенах в холодном свете луны. Прохладные касания, коготки пронзают насквозь, как острые льдинки. Дыхание перехватывает, будто меня обняла сама ночь. Я пролился в эту ночь, со стоном выплеснул молоко, создав млечный путь. Став сотворцом ночи и смерти.
Проснулся я в мягкой кровати голый. Через плотные шторы пробивались лучи солнца. Я повернул голову. Возле меня, лёжа на животе, спала абсолютно нагая незнакомка с роскошными черными волосами, которые тяжелыми прядими разметались по всей постели.
Я невольно застонал. Как я умудрился в состоянии нестояния подцепить какую-то девку, известно одному Треликому. Хоть лица женщины было толком не разглядеть из-за позы, в которой она спала, радовало одно, тело и волосы у неё были роскошными. От неё исходил тонкий аромат дорогих духов. Скорее всего, кобыла была породистой и у меня до кучи могли возникнуть проблемы с её семейством.
В комплекте с незнакомой женщиной в постели, давали о себе знать и другие признаки похмелья. Во рту кислятина, голова чугунная, руки подрагивают, а на лбу испарина.
Я встал и, прошлепав к столу, взял кувшин и жадно припал к теплой воде.
— Здравствуй, соколёнок, — промурлыкал женский голос за спиной. — А ты хорош, не зря моя сестричка на тебя глаз положила. Я довольна.
Я поперхнулся водой и стал усиленно откашливаться. Медленно развернулся, всё еще надеясь, что мне это померещилось.
Кувшин выпал у меня из рук. Я узнал её сразу — хищные зеленые глаза с глубоким кошачьим блеском, смотрели плотоядно. Она изогнула губы в холодной улыбки. Да, проблемы с этой женщиной у меня определенно будут. Передо мной лежала богиня Амадей. Она с грацией большой кошки потянулась и, откинув тяжелую прядь, села в кровати, поджав под себя ноги.
В моих руках тут же появился меч и перчатка. Я приготовился к тому, что придется драться за свою жизнь.
— О-о-о, папенькин меч, — хрипло засмеялась Амадей, ничуть не испугавшись моего боевого настроения, — спрячь железку, мальчик, а то поранишься. Ночью ты вёл себя покладистей и так старался мне угодить. У тебя почти получилось.
Самое противное в этой ситуации — вполне могло быть, что с этой ведьмой у меня действительно этой ночью был секс. Судя по тем смутным ощущениям, которые мне помнились, что-то точно между нами было.
— Что тебе нужно? — прямо спросил я.
Меч и перчатку я убрал. Против Амадей они вряд ли бы чем-то помогли. Голышом же расхаживать по комнате, да ещё и с оружием было, мягко говоря, глупо. Вообще пусть мне и часто приходилось сверкать своими достоинствами из-за частых трансформаций в сокола, я к этому привыкнуть не мог и чувствовал себя в такие моменты очень уязвимым. Поэтому я стал поспешно натягивать одежду.
— Твоё тело я получила, теперь хочу твою душу, — засмеялась Амадей.
— Это я получил твоё тело, потому что мужчина берёт, а женщина отдаётся, — нагло поправил я.
Богиня не богиня, а баба и должна знать свое место. В одежде ко мне вернулась уверенность
— Дерзишь, сокол? Я могла бы и обидеться, а моя сестрёнка может не успеть проявить заботу о своей пташке.
— Слишком много сослагательных наклонений, — нетерпеливо заметил я. — Повторяю, что тебе нужно?
— Я оказала тебе великую честь, впустила в своё тело. Это дорогого стоит. И вот твоя благодарность?
— Очень дёшево,– не согласился я с Амадей. — То, что достаётся так просто, не может быть честью и тем более великой.
Амадей в долю секунды оказалась на ногах, в метре от меня, при полном облачении. Даже волосы заплелись в какую-то причудливую прическу и на ногах засверкали туфельки на высоченных шпильках, которыми эта ведьма хотела меня пришпилить.
— Сестричка назло мне выбрала тебя, она любит таких вот несмышленышей — дураков, как ты!
— Для меня, однако, имеет значение только её мнение обо мне! — парировал я.
— Всё, мальчишка, ты мне надоел! Молчи и слушай!
Онемев на время, я понял, что рот мне закрыла тьма. Я скрестил руки и стал сверлить ведьму ненавидящим взглядом.
— Эта рыжая дурочка, что Вард взял себе в жены, ещё нужна вам? Если да, то кивни.
Я с каменным выражением лица кивнул, невольно заинтересовавшись, что Амадей скажет дальше про Киру.
— Мне до скуки надоело, что Вард вечно возится с ней. А меня великую богиню стал часто под разными предлогами игнорировать. Я не могу её убить, к сожалению, Вард об этом позаботился. Но я могу помочь тебе и её брату выкрасть из лап ворона эту паршивку, — Амадей нетерпение изогнула бровь, а потом будто вспомнив, что сама меня лишила дара речи, махнула рукой. — Ну, говори.
— Откуда мне знать, что ты не заманиваешь меня в ловушку? — спросил я.
— Ниоткуда, — усмехнулась Амадей. — Но без меня вы в замок не проберетесь никак. Ты его даже не найдешь, сокол.
— Это мы ещё посмотрим, — в тон ей усмехнулся я.
— Самонадеянный мальчишка, — снова разозлилась богиня, нетерпеливо притопнув каблучком. — На поиски уйдут годы!
— Это мы ещё посмотрим, — повторил я с каменным выражением моськи.
Глаза богини сверкнули, казалось, ещё чуть-чуть и она просто свернет мне шею. Я не сказать, что совсем не трусил, трусил, конечно, не обычная всё-таки гневливая баба, а богиня. Но богиня не богиня, а баба, а с бабами нельзя слабости показывать. Каблуком я никогда не был, и быть не собирался ни для кого.
— Уговаривать не буду, — вдруг спокойно заключила она, — если вы эту глупую девчонку не заберёте через месяц, я найду способ убить её, обойдя защиту Варда. Вот тебе мой дар, ровно через месяц он вернуться ко мне. Из ниоткуда у моих ног расстелился большой цветастый ковер.
— Ковер-самолет что ли? — не смог сдержать я своего почти детского
