и открывает дверь с надписью «Близнецы» и символом под ней.
Стены выкрашены в цвет морской пены, на шторах вьется яркий желто-зеленый узор. Изголовье кровати, на которой лежит пуховое одеяло цвета слоновой кости, обрамлено золотыми планками. Сделано со вкусом, в сдержанном версальском стиле, но окажись все это у вас дома, вы утомились бы от пестроты и цветов через несколько месяцев.
– Я оставлю вас здесь, мистер и миссис Флинн.
Я прочищаю горло и сообщаю:
– Вообще-то, Марго Флинн и Тед Уильямс.
Я замечаю, что Рини бросает взгляд на мой безымянный палец.
– Будет иначе, когда у вас появятся дети, – заявляет она.
– Я так не думаю, – ласково, но твердо произносит Тед.
– Все в порядке, – перебиваю я.
В обычной ситуации я ввязалась бы в длительную дискуссию, опровергая устаревшие представления о фамилиях, подкрепляющих отношение к женщинам как к собственности. Или попыталась бы выяснить, насколько обиден этот комментарий для человека, столкнувшегося с бесплодием. Но в данную поездку не приглашены ни Марго-адвокат, ни Марго-тщетно-пытающаяся-забеременеть.
К тому же Рини не незнакомка с улицы, предлагающая непрошеные советы. Ее комментарий мог быть намеком. В конце концов, она астролог, составившая мой гороскоп. Вероятно, что-то в нем вынудило ее осмелеть и сказать о моих будущих детях. Это, должно быть, хороший знак.
После того как Рини выходит из комнаты, я распахиваю дверь на французский балкон, с которого открывается вид на пролив Лонг-Айленд. Стая гусей с криками взмывает в безоблачное голубое небо.
– Я схожу за багажом, – предлагает Тед. – А тебе стоит спуститься туда и отдохнуть. Я вижу кресло «Адирондак» с твоим именем на нем.
Я кладу сумочку на стол в нашей комнате, беру библиотечную книгу, выхожу и поворачиваю налево по коридору. Иду мимо других номеров: «Овен», «Козерог» и «Рак». Все двери закрыты, но я заглядываю внутрь. Интерьер «Овна» интригует огненно-красными оттенками, для «Козерога» характерны цвета земли. Номер темный и задумчивый. А «Рак» выкрашен в успокаивающий синий цвет, но на дальней стене висит безвкусный пластиковый моллюск. Рини права: нам достался лучший номер.
Я сбегаю вниз по черной лестнице, и меня встречает вид из безупречных окон от пола до потолка. Я прохожу через раздвижные стеклянные двери и опускаюсь в кресло, обращенное к воде, неподвижной, как стекло. Я уже собираюсь открыть книгу, когда замечаю, что Тед двумя пальцами открывает заднюю дверь. В одной руке он держит пиво для себя, а в другой – стакан чая со льдом для меня. Я встаю и встречаю его на полпути через лужайку.
– Спасибо, милый. – Чуть наклонившись, я обнимаю Теда и кладу голову ему на грудь.
Он обхватывает меня за плечи, прижимая к моей спине банку с прохладным пивом, касается моего подбородка, и я поднимаю на Теда глаза. Он целует меня, и я вздрагиваю, хотя нас ласкает теплое солнце. Я жестом приглашаю его занять кресло рядом с моим.
Уик-энд – идеальное время для того, чтобы поговорить на сложную тему, и наша хозяйка предоставила мне прекрасную возможность. Тед наклоняется и целует меня в макушку. Я прижимаюсь ухом к его плечу.
– Знаешь, мне бы хотелось, чтобы у наших детей была моя фамилия, – говорю я ему в рубашку, не поднимая глаз.
– В самом деле? Мы вместе уже больше десяти лет, но я в первый раз слышу об этом. Мне нравится, что ты до сих пор удивляешь меня.
Рини этого не понять – она может даже презирать меня, считая помешанной на сомнительном прогрессе манхэттенской выскочкой, – но мы с братом – последние Флинны в нашем роду. У Адама три дочери, и я посею в них семя ответственности, чтобы они сохранили свою фамилию, как это сделала я. Но мне хотелось бы приложить еще больше усилий.
Семья для меня – это все. Мы с Адамом трагически потеряли родителей, когда учились в начальной школе. Нас вырастила бабушка, и ей повезло увидеть, как мы заканчиваем старшую школу, но она скончалась, когда мне было двадцать. Мой брат долго был для меня всем миром. Потом появился Тед и спас меня от самой себя. Теперь у меня растут три замечательные племянницы. Последним, самым совершенным произведением станут мои собственные дети.
– Мы должны решить прямо сейчас? – спрашивает Тед.
– Немедленно! Так да или нет? – Я напускаю на себя подчеркнуто серьезный вид, чтобы показать, что шучу, и мы смеемся вместе.
Это момент, за который я хочу ухватиться. Я была так сосредоточена на своих клиентах, беременности и странном поведении брата, что растеряла и самообладание, и лучшие стороны себя. Мне хочется все вернуть. Я откидываюсь на спинку кресла «Адирондак», о котором мечтала, и подставляю лицо солнцу.
Несколько минут мы с Тедом сидим в уютной тишине, но мой мозг лихорадочно работает. Когда я чувствую себя хорошо, мои мысли обращаются к будущему. Прошло две недели с момента моей последней овуляции, которая отслеживалась как на моем браслете Ava, так и в приложении Ovia. А не беременна ли я прямо сейчас?
Я обещала Теду не брать с собой никаких тестов – это же всего один уик-энд! – но передумала. Когда Адам приедет, мы улизнем в один из «7-Элевен» на главной дороге. Адам пойдет со мной за пачкой сигарет, его собственным контрабандным товаром.
Смартфон вибрирует в кармане. Я достаю его и вижу на экране мигающий номер Адама. Провожу пальцем вправо и интересуюсь:
– Ты уже съехал с автострады? Вот там-то и начинается настоящее движение.
– Ух… – выдыхает Адам.
Мое сердце пускается в бешеный галоп без всякой осознанной причины. Отмахиваться от оправданий брата вошло в привычку.
– Адам, только не говори мне, что ты застрял на работе, или тебе нужно почистить сточные канавы, или дождаться доставки мебели. Я не стану выслушивать твои паршивые доводы. Только не в эти выходные!
Депрессия у Адама обычно проходит через месяц или два, но в этот раз он откровенно игнорировал меня в течение полугода. Я понятия не имею, что нашло на брата, но этому пора положить конец. Мне нужно серьезно поговорить с ним наедине. И я не смогу этого сделать, если его здесь не будет!
– Успокойся, я еду, – сообщает Адам.
Несмотря на мои резкие слова, он, похоже, в хорошем настроении и поддразнивает меня ради забавы. Он продолжает говорить, но я улавливаю только каждое пятое слово. Что-то о поезде. Или он сказал «дождь»? Ни то ни другое не имеет смысла. Светит солнце, и он должен быть в своей машине.
Рини обещала, что этот дом поможет нам отвлечься от повседневной суеты,