у меня не получалось. В таком состоянии я и встретила маму. Только переступив через порог и увидев меня, она спросила:
— Что случилось? — ее голос был полон тревоги.
Я помотала головой и произнесла:
— Ничего…
— Юля!
— Мы расстались с Кириллом. — проговорила я, еле сдерживая вновь подступившие рыдания.
— Он… — голос мамы задрожал, — Он… тебя бросил? — спросила она.
— Нет. — я отрицательно покачала головой. — Мы расстались по моей инициативе.
— Но почему? Что случилось?
— Да потому что я дура! — в сердцах воскликнула я.
— Юль, — мама подошла ко мне и крепко обняла, — Все наладится. Вот увидишь. — подбодрила она меня.
— Угу. — сказала я, сомневаясь в ее словах. — Как отдохнула? — спросила у нее.
— Хорошо. Иди поставь чайник, я привезла вкусный десерт. — сказала мама. — Попьем чай, поговорим.
Я поставила чайник и навела нам чай, мама вошла в кухню спустя несколько минут и попыталась меня разговорить. Но мне не хотелось вдаваться в подробности. Не хватало еще чтобы и мама сказала мне о том, что я поступила глупо и необдуманно. Теперь, глядя на себя со стороны, мне было стыдно за свое поведение. Примерно также стыдно, как и пять лет назад, после моего позора.
Попив чай, я немного успокоилась и отвлеклась. Расспросила маму об отдыхе. Она в вкратце рассказала мне, где была и что видела. А когда я вернулась к себе в комнату, то снова стала плакать.
Следующим утром я даже не поднялась с кровати. У меня не было настроения и сил. Я провалялась весь день, глядя в потолок. Мама заходила ко мне несколько раз, предлагая то чай, то еду. Я отказывалась. Аппетита не было вообще. Из рук я не выпускала телефон, надеясь, что Кирилл мне позвонит. Звонить первая я не решалась. Боялась. Боялась услышать его холодный голос и отчужденность в свою сторону. Так я провалялась до вечера. Вечером мама принесла мне картошку с мясом и салат, заставляя поесть. Под ее взглядом я поела, не чувствуя даже вкуса еда.
— Может позвонишь ему? — вдруг спросила она.
Я удивленно вскинула на нее взгляд, думая, что мне показалось. Но мама смотрела на меня серьезным взглядом, явно ожидая ответа.
— Нет. — помотала я головой.
— Юль, я не знаю, что там у вас произошло, но если ты чувствуешь, что виновата, нет ничего плохого в том, если ты ему позвонишь и извинишься. Или хотя бы предложишь поговорить. Я думаю, он не откажет.
Мама была права, но мне было страшно. Надо было сразу гасить конфликт на корню, не раздувать до такого масштаба. И следить за языком. Думать прежде, чем что-то говорить и думать о последствиях. Мне бы эти мысли в тот момент, а не сейчас…
— Нет. — повторила я тяжело вздохнув.
Я может и наберусь мужества и позвоню ему, но не сейчас.
Мама тяжело вздохнула и взяв пустую посуду вышла из комнаты. Так прошел мой первый день.
На второй день я также валялась. Мама пыталась меня поднять и заставить выйти из комнаты. Но у меня была апатия. Не хотелось вообще ничего. После обеда мне стала звонить Яна, но я сбрасывала. Не хотела с ней разговаривать. Она звонила безуспешно еще несколько раз, а потом написала сообщение «Юль, что случилось? Ты почему трубку не берешь?». Я не ответила. Спустя час она снова прислала сообщение «Захочешь поговорить, звони». Я понимала, что поступаю не красиво, но не могла ничего с собой поделать. Я потом ей обязательно позвоню, все объясню. Яна меня поймет.
Мама снова заходила ко мне в комнату, пытаясь заставить выйти и пойти поесть. Мне пришлось уступить и пойти поесть в кухню.
— Давай я ему позвоню. — предложила она.
Я замерла и с открытым ртом и уставилась на нее.
— Скажу, что ты сожалеешь и признаешь, что ты не права.
— Нет. — ответила я.
Представляю выражение лица Кирилла, когда ему позвонит моя мама, чтобы сказать, что я сожалею. И представляю удивление мамы, когда она поймет, с каким Кириллом она разговаривает, с кем я встречалась.
На третий день я снова плакала. Не могла ничего с собой поделать. Мама была еще в отпуске, поэтому постоянно ко мне заходила и пыталась растормошить. Вот и сегодня она вошла и сказала:
— Юля, я договорилась насчет твоего трудоустройства. Когда ты сможешь пойти на собеседование.
— Мааам… — простонала я.
— Что мам? Ты долго собираешься сидеть в комнате и лить слезы? — спросила она.
— Тебе не терпится отправить меня на работу? Я тебе обузой стала? — спросила я в сердцах и сразу же пожалела о своих словах.
Мама осуждающе смотрела на меня, и я почувствовала себя настоящей дрянью. Я только недавно думала о том, что нужно подумать перед тем, как что-то сказать. И опять говорю не то, что нужно.
— Прости, мам. — кинулась я к ней и обняла. — Прости.
— Все нормально. — обняла она меня в ответ.
— На следующей неделе схожу, в понедельник. Не поздно будет?
— Не поздно. Юль, надо брать себя в руки. Нельзя сидеть в четырех стенах и обливаться слезами. — сказала мама, отстранившись и глядя мне в глаза.
— Я знаю.
А на четвертый день я позвонила Яне. В последнее время я вела себя эгоистично по отношению ко всем близким мне людям. Я не знала, что со мной такое происходило. Я вроде бы никого не хотела обижать, но обижала. Я пообещала себе, что впредь буду внимательна к близким мне людям.
Яна пришла ко мне, и я ей все рассказала. Попросила, чтобы она высказала свое мнение, только честное мнение. Яна высказала мнение, что все-таки не права я. Я уже, и сама это сто раз осознала.
Она спросила у меня, хочу ли я вернуть Кирилла обратно. Конечно, я хотела. За четыре дня я безумно соскучилась. У меня было ощущение, что у меня жизненно важный орган вырвали. Мне было плохо без него. Сердце болело, а в груди как будто образовалась огромная дыра.
Но чем больше проходило времени, тем страшнее мне было позвонить ему.
Глава 31
Пятый день у меня начался вообще необычно. Встав по будильнику, я решила приготовить нам с мамой завтрак. Тем самым компенсировать свое поведение за последние дни. Только я вошла в кухню и открыла холодильник, как сразу же почувствовала тошноту. Еле успев добежать до унитаза, я склонилась над ним.
Вернувшись в кухню и выпив стакан воды, я списала это на стресс и переживания последних дней. Да и питалась я в последние дни отвратительно. Да,
