Осенью 1848 года в Николаеве и Севастополе произошли перемены во флотских «верхах»: подал рапорт об увольнении командир Севастопольского порта вице-адмирал Авинов [70]. На эту должность перевели начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала Хрущёва [71]. Для М.П.Лазарева, последовательно, в течение двенадцати лет, продвигавшего Владимира Алексеевича Корнилова, выбор нового начальника штаба был очевиден: он хотел видеть на этом посту своего любимого ученика.
«11 ноября 1848 г., Николаев.
Не знаю, как Ваша Светлость примете представление моё о Корнилове, но могу уверить Вас, что не что другое, как твёрдое убеждение в достоинствах этого офицера, было причиною, что я решился на оное. Контр-адмиралов у нас много, но легко ли избрать такого, который соединил бы в себе и познания морского дела и просвещение настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага и честь нации? В Корнилове достоинства эти выражались и прежде, а теперь после приобретённых им познаний в последнее пребывание его в Англии они ещё больше усовершенствовались…»
Но «высочайшее согласие» на это назначение последовало с большой задержкой. В апреле 1849 года Корнилову разрешили «исправлять должность» начальника штаба, и лишь после представления Лазарева Меншикову об утверждении Корнилова в этой должности от 12 июня 1850 года, почти через полтора месяца очередной рапорт был подписан так: «Начальник штаба контр-адмирал Корнилов».
И как это всегда бывает, тут же подняла свою змеиную голову Зависть и не сводила уже злобного прищура с нашего героя до самых последних дней его жизни. 43–летнему контр-адмиралу, начальнику штаба Владимиру Алексеевичу Корнилову, прослужившему беспорочно 25 лет на командных постах, проведшему в непрерывных плаваниях 212 месяцев (свыше 17 лет), вменялось в вину то, что он честолюбив.
Но честолюбие бывает разного сорта. От того, с какими другими врождёнными качествами человека оно вступает в соединение, и происходят производимые этим сортом честолюбия действия. И вопреки расхожему мнению, «честолюбие» — обличительный ярлык отнюдь не в устах законченных неудачников, а, напротив, аргумент умных, подлых, изворотливых, подчас преуспевающих — но непременно завистливых людей. Они, как могут, открещиваются от присущего им самим честолюбия, принимая личину бессребреников, «святой простоты» и честности. В этом случае честолюбие, сливаясь с этой их завистью, производит месть человеку, которого они хотят уничтожить. Другой сорт честолюбцев — это тщеславные пустозвоны с невероятными амбициями, которых можно найти везде, где ведётся речь о духовности, постулатах нравственности и религиозности; здесь честолюбие накладывается на их тщательно скрываемую мелкотравчатость, мещанство, фарисейство, трусость, лицемерие и выдаёт их с головой. И, разумеется, были, есть и будут ещё «кабинетные генералы», всеми правдами и неправдами добывающие себе высокий пост в ещё молодых летах, чьё честолюбие непомерно воинственно на полях… ковровых сражений с себе подобными, объединяясь с интриганством, наушничеством, елейными заискиваниями, приспособленчеством, ведёт атаку на место вышестоящего начальника, на которое они тайно зарятся, при этом низко кланяясь и сладко улыбаясь в его приёмной.
