Мой телефон на полу кабинета – там, где я его уронила. По пути в ванную, куда я несу флаконы с таблетками, провожу пальцем по экрану. Доктор Филдинг. Он имеет право выписывать рецепты, как я прекрасно знаю, будучи доктором медицины, но в данном случае от него мало проку.
– Можешь ко мне приехать? – спрашиваю я, как только она поднимает трубку.
Пауза.
У нее смущенный голос.
Я иду к кровати, забираюсь в нее.
– Бина, пожалуйста.
Снова пауза.
– Смогу быть у тебя в девять… девять тридцать. У меня планы на ужин, – добавляет она.
Мне все равно.
– Отлично.
Я ложусь на спину, голова утопает в подушке. За окном качаются ветки, облетают листья, похожие на горячие угольки. Они вспыхивают перед стеклом и пропадают из виду.
Темазепам забил мне весь мозг. Чувствую, скоро будет короткое замыкание.
– Нет. Да. Объясню, когда приедешь.
Веки тяжелеют и опускаются.
– Ладно. Увидимся вечером.
Но я уже погружаюсь в сон.
Я впадаю в забытье без сновидений и, когда внизу звучит сигнал домофона, просыпаюсь совершенно разбитая.
Глава 44
Бина, приоткрыв рот, таращится на меня.
Наконец медленно, но плотно закрывает его. Прямо как венерина мухоловка. Ничего не говорит.
Мы в библиотеке Эда, я свернулась калачиком в кресле «с ушами», Бина развалилась в клубном кресле, которое обычно занимает доктор Филдинг. Свои длинные, как водосточные трубы, ноги она подвернула под сиденье, и Панч облачком дыма вьется вокруг ее лодыжек.
В камине догорает огонь.
Но вот Бина переводит взгляд на крохотные языки пламени.
– Сколько же ты выпила? – спрашивает она, поморщившись, словно я собираюсь ударить ее.
– Не так уж много – галлюцинаций от этого быть не могло.
Она кивает:
– Ладно. А таблетки?..
Я хватаюсь за плед, прикрывающий колени, комкаю его.
– Я встречалась с Джейн. Два раза. В разные дни.
– Правильно.
– Я видела ее с семьей в их доме. Несколько раз.
– Правильно.
– Я видела, как Джейн истекает кровью. С ножом в груди.
– Это точно был нож?
– Ну уж точно не долбаная брошка.
– Просто я… ладно, хорошо.
– Я видела ее через камеру. Очень четко.
– Но снимка ты не сделала.
– Нет, не сделала. Я пыталась помочь ей, а не… документировать это.
– Ладно. – Она лениво поглаживает волосы. – А теперь они говорят, что никто никого не зарезал.
– И пытаются доказать, что Джейн – это кто-то другой. Или кто-то другой – Джейн.
Бина наматывает прядь на длинный палец.
– Ты уверена… – начинает она, и я напрягаюсь, поскольку знаю, что последует дальше. – Ты определенно уверена, что здесь не может быть никакого недораз…
Я подаюсь вперед.
– Я знаю, что видела это.
Бина опускает руку.
– Не знаю… что и сказать.
Медленно роняю слова, словно пробираюсь по лесу в темноте:
– Они не хотят поверить, что с Джейн что-то случилось, – говорю я скорее себе, чем ей, – и принимают за Джейн женщину, которая вовсе не она.
Немного путано, но Бина кивает.
– Однако почему бы полиции не попросить у этой особы удостоверение личности?
– Нет-нет. Они просто принимают на веру слова ее мужа. Почему бы и нет? – (Кот подкрадывается ко мне по ковру, потом залезает под мое кресло.) – И никто прежде ее не видел. Расселы здесь всего неделю. Эта женщина может быть кем угодно. Родственницей. Любовницей. Невестой по переписке. – Я поднимаюсь, иду за выпивкой, потом вспоминаю, что у меня ее нет. – А я видела Джейн с ее семьей. Видела на ней медальон с фотографией Итана. Господи, да она прислала ко мне сына с подарком – сувенирной свечой.
