ребят, которые нянчатся с крошкой Тийей, склонившись над её колыбелькой. Другие играют с Линденом и Тиггсом.
Впервые пробую мёд. Оказывается, он густой, сладкий и пахнет цветами. Ничего вкуснее в жизни не ел.
– Жидкое золото, – говорит Папаша Хэрн.
На сердце тепло, оттого что все познакомились с эльфами и чудо этой дружбы – не для меня одного, можно поделиться радостью со всеми и не скрывать то, что мне по-настоящему дорого.
– Спасибо, что помог одолеть Старуху Богги, – говорю я Пробке.
Он улыбается.
– Да о чём ты, вовсе не за что.
– Как тебе удалось из упаковщика спичек выбиться в рабочие?
– Это всё Замок.
– Замок?
– Он сказал старухе, что кое-какую неполадку в Машине нельзя исправить и сломанную деталь уже не починишь. А я возразил – мол, он неправ.
– Да ну? Серьёзно?
Пробка кивает.
– Прежде чем оказаться здесь, я чинил машины на одной фабрике. В общем, Богги разрешила мне попробовать, и я справился.
Вот она и перевела меня в машинное отделение. Я даже не знал, что ты вернулся, пока не заметил вас со старухой возле пульта управления. А когда она пригрозила, что не позволит тебе сломать Машину, у меня возникла неплохая идея.
– Не то слово – идея, – говорю я. – Ты ведь совершил поступок, причём потрясающий.
Мы продолжаем пировать, а Лепесток тем временем идёт подышать во двор. Но вскоре возвращается – с вытаращенными глазами, словно увидела привидение.
– Там такое! Пойдёмте быстрее!
Мы все бросаемся к двери, хватая с собой эльфов.
За главными воротами – целое стадо оленей, сотворённых из деревьев. Впереди Полкроны. Они бодают ворота, и те под их натиском жалобно скрипят.
Ребята в восторге.
– Это же те самые существа…
– А я-то думал, они только во сне могут явиться…
– Я ведь уверяла вас, они самые что ни на есть настоящие, – отвечает Лепесток.
– Олени просят впустить их, – говорю я.
Со связкой старухиных ключей мы спешим к воротам. Отыскать подходящий ключ проще простого. Он самый большой и тёмный, как грозовая туча.
Проворачиваем ключ в замке, и деревья-олени сразу врываются во двор. Хорошо, что не сбили нас с ног. Вышагивают, размётывая копытами сухую землю.
– Что им надо? – недоумевает Лепесток.
– Не знаю, – теряюсь я.
Они встают в разных концах двора. Полкроны по очереди обходит их и останавливается возле главного строения.
По спинам и бокам животных – всех, кроме Полкроны, – начинают сновать зелёные огоньки. Совершается удивительное превращение: оленьи ноги врастают в землю, рога вытягиваются в ветви, и эти сказочные существа становятся снова деревьями. Опешив, сироты молча наблюдают.
– Твоя работа? – спрашиваю я Папашу Хэрна.
– Нет.
Надеваю зелёные очки. Крохотные существа со стрекозиными крыльями порхают вокруг деревьев, возникших из оленей прямо у нас на глазах.
– Это проделали лесные духи. Они вернулись, – говорю я.
Лепесток и Пробка надевают свои зелёные очки, а потом передают их остальным.
По серому небу прямо на нас низко мчится туча. Вот она приближается, и я понимаю, что это стая птиц. Целое полчище, тысячи пернатых.
– Творится-то что? – шепчет Пробка в растерянности. Двор накрывает широкая тень.
– В Харклайтс приходит лес, – отвечает из моего кармана Папаша Хэрн.
От бескрайнего птичьего полчища отделяется стая воробьёв и летит к нам, бок о бок – ещё духи. Воробьи бросают на двор влажные палые листья с налипшей на них землёй и болотный мох – всё это они принесли в лапках – и снова сливаются с компанией своих собратьев. Духи кружат над двором, снуют, точно стрекозы над гладью пруда.
– Разве ж горстка земли что-то изменит? – сомневается один из сирот.
Папаша Хэрн молчит.
Вот к нам летит другая стая птиц. Ястребы, пустельги, красные коршуны, вороны, а ещё грачи, голуби – кого там только нет! Каждый сыплет на двор щепотку земли вперемешку с молодыми ростками.
К то-то из ребят отскакивает в сторону, другие бегут под крышу приюта, думая, что там безопаснее, – словно птицы нападают на нас. Но мы-то с Лепестком и Пробкой понимаем, что происходит чудо.
– Они возрождают сад, – говорит Лепесток, закрывая глаза от счастья.
Я киваю и улыбаюсь.
Вскоре весь двор устлан землёй, и вокруг нас разрастается сад. Слетаются ещё лесные духи.
– Почему вы не попросили помощи у духов для борьбы с драконом? – спрашиваю я Папашу Хэрна.
– Духи не воюют. Они только творят и созидают, дают рост.
Духи покачиваются в воздухе, раскинув руки ладонями вниз. С их пальцев струятся зелёные огоньки – переливаются, мерцают, подмигивают. Пышнее становится ковёр из мха, гуще шёлковые травы. На деревьях пробиваются листья. Лопаются почки, и повсюду течёт аромат цветов. Белых, розовых, нежно-кремовых. Лепесток права: вишни по весне на самом деле как пушистые облака.
Лепесток хлопает в ладоши:
– Ух ты, теперь у нас будет уйма фруктов!
Подлетает лесной дух вместе с зарянкой – у неё в клюве посох Папаши Хэрна.
– Тебе ещё пригодится это, – говорит дух.
– Спасибо. – Поклонившись, Папаша Хэрн берёт посох.
Птицы улетают, но у меня до сих пор мурашки по всему телу.
Орешек, присвистнув, говорит:
– Такого мы и в самом деле не ожидали.
– Это ещё слабо сказано, – замечает Лепесток.
Между серыми облаками теперь просветы. Сквозь эти небесные оконца льются ослепительные потоки солнечного света. Мы идём осматривать сад. Мох и трава лежат толстым ковром, во всей красе раскинулись кружева папоротника, зеленеют кудрявые кусты и деревца, и повсюду нежный запах цветов. Нокс не может сдержать улыбки, когда я учу ребят не топтать растения, а ходить только по тропинкам.
Полкроны катает на спине сирот и эльфов. А кто-то лазает по деревьям, или просто сидит под цветущими вишнями, или наблюдает за бабочками.
Вместе с Орешком, Лепестком и Пробкой мы заколачиваем Бездонный колодец обгорелыми досками, притащив их из машинного отделения. Наконец работа почти закончена, осталось прибить последнюю. Я встаю на край Колодца и смотрю вниз.
Приходит ощущение свободы.
Старухи Богги и вправду больше нет.
И нет её козней.
Нет побоев. И не надо набивать спичками коробки.
Лепесток тоже забирается на край Колодца и встаёт рядом со мной.
– А вообще-то ты прав, старухину палку лучше выбросить.
И кидает её в бездонную черноту.
Мы молча смотрим…
Как палка летит…
Она всё дальше и кажется всё меньше…
А потом её глотает колодезный мрак.
* * *
Чуть погодя мы с Папашей Хэрном обсуждаем, как лучше поступить с
