грязным и вонючим. Борода отросла. Длинные ногти на руках и волосы. Видимо из-за ликантропии у меня ускоренный рост волос и ногтей.
«Надо побриться и помыться, но только где?»
Вроде бы в древней Руси должны были существовать бани. Я помню по уроку истории, по-моему да. Я прошел на базар, купил еды, меня почему-то потянуло на алкоголь, и я купил медовухи, вина и бражки — по бутылке всего. Да я определенно хотел напиться. Спросил у продавца, есть ли тут платные бани. Он сказал, что общих и платных нет. Но я могу обратиться к любому, у кого есть во дворе баня, и попроситься к ним за отдельную плату. Он посоветовал пару домов, и я отправился к ним. В двух мне отказали, без объяснений, но судя по тому, как они на меня смотрели, можно предположить, что они посчитали меня бомжом. А в третьем доме, куда я отправился жили пожилые люди, дедушка с бабушкой, Святогор и Светлана. За две серебряные монеты они обслужили меня по полной. Дед растопил баню и подготовил все за полчаса. Поставил в предбаннике большую купел, больше похожую на огромный тазик с водой. Бабушка забрала мои вещи и постирала, пока я принимал баню. И повесила их в избе над печкой, чтобы высохли за ночь. Я парился часа три. Откисал в купели. Я взял с собой еды и вина. Выпил бутылку в одно лицо. Потом дед отвел меня в комнату. И я выспался, как надо.
На утро я проснулся часов в семь. Меня разбудил шум на улице. Оказывается, сегодня был какой-то праздник. В честь местного языческого бога — Сварога. Сварог был богом кузнечного дела и солнечного света. Люди шли толпой по улице и пели песни, и стучали металлическими предметами друг об друга, создавая какую-то мелодию. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Этих языческих божков я стал ненавидеть всей своей душой. Но я был не в состоянии сражаться с ними. В моей груди все еще зияла дыра от смерти Лады и ее родных. И даже месть Хорсу не освободила меня от мучений. Я захотел снова напиться. Вчера было хорошо. Когда выпил, получилось забыться. И я решил повторить.
Я встал, попросил у бабушки ножницы. Подстриг себя сам. Как мог, получилось коротко. Подстриг ногти. Взял бритву и побрился. Я подождал, пока на улице пройдет шествие людей. Попрощался с хозяевами, забрал свои вещи и вышел. Я решил уйти в лес, чтобы никого не подставлять и не привлекать внимания. У меня осталось две бутылки спиртного. Я просто хотел напиться. Я ушел подальше в глубь леса. Шел часа два. Остановился на полянке. Соорудил себе шалаш. Внутри сделал лежанку из шкур. Рядом разжег костер. Из еды у меня были лишь копченое мясо, маринованные овощи и фрукты. Холодильников в это время не было, поэтому все продукты хранили так. Мариновали, коптили, сушили. Но я хотел чего-то сочного. Вкусного. Не засоленного. Я хотел жареного мяса. Сырого мяса не было проблем добыть. Но я хотел именно жаренного. Я отправился на охоту, обернувшись оборотнем, предварительно сняв одежду. Я сразу же нашел по запаху пару зайцев. Но нет, зайцы мне надоели. У них диетическое мясо. Мясо птицы тоже не хотел. Хотелось чего-нибудь жирного. Типа свинины. И после нескольких часов блужданий по лесу я учуял. Кабанчика. Средних размеров, небольшого. Молодого кабанчика, который уже успел накопить жирку. Я кинулся на него, но он даже оказал мне сопротивление. Когда я его преследовал, в какой-то момент он развернулся и побежал на меня. Схватка была быстрой, он оставил мне пару порезов от своих кабаньих клыков на моих ногах. Я же полоснул его когтями по ше6 и сразу перебил ему артерию. Я вернулся. Освежевал его на большом камне. По ночам уже бывает минусовая температура. Да и сейчас ни жарко. Около пяти градусов тепла. Поэтому мне его хватит надолго. Но если начнет портиться, съем его в образе оборотня. Я зажарил ногу на вертеле. И принялся есть, открыл бутылку вина. Осушил ее. Мне слегка дало в голову, но не громко. Я объелся и решил полежать. И не заметил, как уснул. Был обед, я проспал до вечера. Вечером я снова сел есть то, что не съел в обед. Жареный свиной окорок вместе с маринованными помидорами. Это было вкусно. Я открыл бутылку бражки. Она была крепкая, крепче чем медовуха и вино. Похожа на самогон или, как ее называли, горелка. Видимо, потому что она горит, если ее поджечь. Значит в ней градусов сорок, не меньше. Я охмелел почти сразу. Уже стемнело. Я слушал звуки леса. На небе ни облачка. Звезды сияли, я разглядел млечный путь. Отпил бражки из горла и увидел его перед собой. Напротив меня возле костра сидел Бог. Тот, кого я видел на чертовой поляне, когда принял зелье. Как он сам сказал про себя,' Я тот, кто был от начала времён…' Он был полностью похож на меня, его лицо, одежда. Он был моей зеркальной копией. Я взглянул ему в глаза. Я сразу понял, что это он.
— Явился не запылился, — сказал я пьяным голосом.
— Почему ты обижен на меня?
— А почему ты допустил их смерть?
— Я не виновен в их смерти.
— Ну ты ведь Бог! И ты допустил…
— Я знаю, но ты пойми, я не могу просто так вмешиваться в дела смертных.
— Ну конечно… — пробормотал я и отпил еще бражки.
— Мне дороги люди на земле больше, чем тебе, я их создал! — Он встал и пронзительно посмотрел мне в глаза.
— Но жизнь людей зависит лишь от них самих, понимаешь? Я дал им свободу. И цена свободы всегда высока. Все войны и беды, что у них есть, созданы ими же! Они выбирают неправильного царя, а потом этот царь забирает их сыновей и ведет их на самоубийственную войну ради своих же эгоистичных амбиций и целей. Они живут, как хотят, и сами придумывают себе традиции. А потом карают тех, кто не соответствует их традициям. Они поклоняются не тем богам и надеяться на их милость, но в ответ получают только требовательные кровопролитные жертвы. А если нет, то суровые зимы и голод. Люди не верят в меня. Они верят во что угодно, но только не в истину. И ты не имеешь права меня обвинять! Ты совершил ошибку, оставил их и ушел.
