Они ушли все – и море больше ничего не может мне сделать.
Да, Мории уже не нужно плакать и молиться, когда в море начинается шторм. У нее больше нет сыновей, которых могло бы отнять море. И это ее компенсация.
Но какая же компенсация у Карла? И у нее? У них обоих чудесная компенсация: из их любви возникнет человеческое существо. Живая душа, которую нужно любить и защищать. Новая жизнь, нуждающаяся в заботе.
«Я буду ей читать каждый день, – мечтала Анни, – пока она не научится читать сама. Потому что я хочу, чтобы она росла начитанной девочкой. А еще цвета. Я куплю набор акварельных красок, вложу кисточку в ее маленькую ручонку и буду ею водить. А когда на бумаге останется след, я скажу ей: «Это голубой, дорогая, как небо. А это красный, как красная роза».
Но как насчет маленьких, индивидуальных компенсаций? Что касается нее, то ей больше не нужно беспокоиться, не беременна ли она. Теперь она знает! А это своего рода облегчение. И она снова может писать! Ее обещание Богу больше недействительно.
Мистер Хейз все время убеждал ее написать пьесу. «Я напишу одноактную пьесу и назову ее «Брак». Тот судья с большим животом будет замечательным персонажем, и деловитая служащая тоже. А мисс Эгги станет прототипом мисс Ви – болтливой, как мисс Эгги. Я разделю сцену на две части. В одной будет только конторка, чтобы было понятно: это офис судьи. Там и начнется пьеса. А потом на той половине погаснет свет, и действие продолжится на второй. Там будет кухонный стол со стульями, и два маленьких мальчика будут есть овсянку. А еще там будут девушка, ее мать и отчим, и по их беседе вы поймете, почему девушка оставила дом в восемнадцать лет. Это станет для девушки компенсацией, и…»
Сейчас у Анни имеется две компенсации. Однако будет трудно найти компенсацию для Карла. Она подумала о презервативах. Карл терпеть не может ими пользоваться, и теперь ему не придется это делать. Это маленькая компенсация. А еще деньги, которые они сэкономят, поскольку не нужно будет покупать…
И вдруг Анни громко рассмеялась. Это был истерический смех. Ну надо же, думать в такое время о том, что они сэкономят несколько пенсов!
Она решила сказать Карлу сегодня вечером. Его экзамены закончились, и завтра суббота – значит, у него нет занятий. Но сначала она приготовит вкусный ужин, а уж потом скажет ему.
Анни купила в бакалейной лавке две свиные отбивные и два яблока для пирога. А еще – помидор. Это была роскошь: целых десять центов! Но как обрадуется Карл!
Поддавшись порыву, Анни попросила:
– Вы позволите мне подержать его минутку? Я не держала на руках детей с тех пор, как была девочкой. Мне бы хотелось снова это почувствовать.
К ее удивлению, женщина ответила:
– Можете подержать его. – Она поцеловала дитя, прежде чем передать Анни. – Его зовут Лестер, но мы называем его Лесс.
Ребенок вовсю пытался усесться, но у Анни были слишком худые бедра. Талия все еще была тоненькая, и ребенок обхватил ее ногами. Он повис на шее у Анни, как обезьянка на дереве. Заглянув ей в ухо, он попытался сунуть туда нос. Когда это не удалось, он начал лизать ухо. Анни засмеялась, женщина улыбнулась, а мужчина за прилавком на секунду поднял глаза.
– Скажите мне одну вещь, миссис Лопин, – сказала Анни. – Как может девушка или женщина, у которой не было детей, знать наверняка, что у нее будет ребенок?
Женщина прямо перешла к самой сути:
– Вас тошнит по утрам?
– Нет.
– Тогда у вас будут трудные роды. – И, словно сказав слишком много и рассердившись на себя, женщина выхватила малыша из рук Анни. – Послушайте, миссис… – Она замолчала.
– Вы не могли бы называть меня Анни? Пожалуйста!
– Послушайте, Анни. Если вам захочется что-нибудь узнать, спрашивайте меня.
– О, спасибо. Я просто умираю от желания с кем-нибудь поговорить об этом. Я даже не сказала мужу. Вы первая, кому я сказала.
Женщина сделала паузу, а потом сказала:
– Меня зовут Голди. Назвали так из-за моих волос, знаете ли. – И она дотронулась до своих красивых золотистых волос[20].
