костёр у нас и не костёр вовсе получается. Мишка почесал затылок и задумался.
– Дед вчера привёз с лесопилки необрезных досок. Баню перекрывать собирается. Если взять пару, то, думаю, не заметит, – наконец сказал он. – Только если заметит, то обрежет мне кое-что другое вместо досок.
Я сказал, что если он привезёт нам досок, то мы с Алексеем договоримся, чтобы он Мишке разрешил на концерте и костре присутствовать. Как-никак не совсем Мишка посторонний. Всё равно каждый день в лагерь приезжает. Практически как свой.
– Ладно, – Мишка махнул рукой. – Всё равно деда до вечера нет. Можно незаметно взять. Только я один надрываться не стану. Пусть кто-то со мной едет.
Мы договорились, что в тихий час мы с Шуриком придём к нему в деревню. Поможем погрузить, а уже в лагере он сам сбросит их с повозки. Во время тихого часа у нас не получится спокойно ему помочь. Обязательно кто-то увидит. А потом уже, после тихого часа, мы Коробочке скажем, что доски для костра приехали. И он сам их уже на костёр отнесёт. Всё будет чисто, не подкопаешься. Ему ведь обещали, что доски привезут. Пусть думает, что их как раз привезли. Устроим для всех хороший костёр. Вот и общественно полезное дело сделаем.
Всё прошло, как мы и планировали. Мишка привёз доски. Огромные. Метра три. Правда, мы уговорили его взять побольше. Чтобы костёр совсем хороший получился. Также мы уговорили Алексея, чтобы тот разрешил Мишке посидеть с нами на концерте и вечернем костре. Ввиду того, что мы хорошо себя вели в последний день, Алексей позволил нам такую вольность – попрощаться с другом. Коробочка обрадовался, что доски всё-таки привезли. И даже предложил нам помочь ему. Отнести их к костру.
– Хотели же помогать, вот и хватайтесь, – сказал он. – Один с одного края, другой со второго, и к костру.
Костёр теперь вышел на славу. Осталось только дождаться вечера.
Прошла последняя линейка, где Сергей Иванович официально объявил о закрытии смены. Закончился концерт вожатых, после которого на сцену приглашали отличившихся за смену пионеров и вручали им почётные грамоты. Большим удивлением даже для Алексея стало то, что нас с Вовкой, Шуриком и Генкой тоже позвали на сцену. Нам вручили грамоты за неоценимый вклад в жизнь лагеря. Сивыч сказал, что наши заслуги перед лагерем трудно оценить, но нам удалось оставить след в сердцах и особенно в умах всего персонала. Затем торжественно зажгли костёр. Мы втайне гордились собой. Ведь именно мы сделали его гораздо выше и больше. Но никто этого не знал. Это был ещё один наш неоценённый вклад в жизнь лагеря.
– А ну-ка подвиньтесь, – Сергей Иванович присел рядом с нами на траву, подвинув Алексея. – Ты выиграл, – обратился он к нему.
– Я же говорил, – усмехнулся вожатый.
Нам стало интересно, что он выиграл, и они нам рассказали. Утром Алексей с Сивычем поспорили. Сивыч сказал, что мы обязательно что-то вытворим на закрытие смены, а Алексей утверждал, что наоборот. Видимо, поэтому он нас просил ничего не делать сегодня.
– На рубль поспорили, – добавил Сергей Иванович. – О, Мишка, ты как тут? Не иначе как рано делать выводы? Не без твоего же участия всё было.
Мишка попытался было встать, решив, что его сейчас будут отчитывать, а потом с позором выгонят, но Сивыч махнул рукой, предлагая ему сесть обратно.
– Да ладно. Ты для лагеря почти как свой. Бессменный пионер, – успокоил он его.
В это время к старшему пионервожатому подошёл сторож и что-то сказал ему на ухо. Сивыч сказал, что сейчас вернётся, и ушёл. Через несколько минут он вернулся.
– Ох, Мишка, и влетит тебе, – сразу начал он, и Мишка опять напрягся. – Да сиди ты. Дед твой приходил. Говорит, домой приехал сейчас, а бабка ему сразу с порога, мол, Мишка вместе с пионерами из лагеря доски куда-то упёр. Ополовинили. И я, кажется, догадываюсь, что за пионеры с тобой были. А я-то всё думал, где Кузьмич доски такие на костёр раздобыл? А оно вон что.
В общем, Сергей Иванович поговорил с дедом Мишки и пообещал, что сам с нами беседу проведёт. Как-никак прощальный вечер с друзьями, зачем ругаться. Да и костёр хороший получился. Дед в итоге махнул рукой и сказал, что будь она неладна, эта пионерия со своим костром. Да ещё и за его счёт. Но Мишка с ним теперь на лесопилку поедет отрабатывать. Ну а как вернётся, он всё ж всыплет ему ремня для порядка. А со своими пионерами сами разбирайтесь.
– И получается, что всё-таки я выиграл спор, – повернулся он к вожатому. – А то я уж расстроился, что твои подопечные меня подвели.
На следующий день, когда мы уже собирались и готовились к отъезду, Сергей Иванович зашёл к нам.
– Ну, – обнял он нас с Вовкой. – Приезжайте ещё. А Дмитрию Сергеевичу от меня пламенный пионерский привет передавайте.
Мы с Вовкой переглянулись, не понимая, о чём это он.
– Какой ещё Дмитрий Сергеевич? – переспросили мы.
– Дядя же ваш, – как ни в чём не бывало ответил Сивыч.
И тут выяснилась причина нашей безнаказанности за все проступки. Перед началом смены Сергею Ивановичу один товарищ сообщил, что до него дошли слухи, что в наш лагерь едут два племянника одного очень значимого партийного работника. Как их зовут и как фамилии, он не знает. И никто распространяться об этом не собирался, чтобы дети отдыхали как все. Без лишних поблажек. Но информация точная. Сергей Иванович пытался по фамилиям вычислить, кто же эти дети, но ничего знакомого в списках не попадалось. И тут мы. Два брата. Да ещё и с самого начала смены отличились своими выходками. Сергей Иванович решил, что кто, как не дети высокопоставленных чиновников, могут так вольно себя вести. И предупредил Алексея, чтобы тот тоже не сильно на нас давил. Племянникам партийного работника должно в лагере понравиться. И наказал нашему вожатому ни в коем случае не давать нам понять, что он знает, кто мы.
– Да уж, – Сергей Иванович задумался. – Прям как у Гоголя вышло. К нам едет ревизор.
Выяснять, кто на самом деле эти племянники, теперь было поздно. Сергей Иванович надеялся только на то, что им понравилось в лагере. А мы с Вовкой целую смену, сами того не зная, пробыли племянниками какого-то важного человека.
– Ну, – протянул нам руку Сивыч. – Если у вас есть дядя, то передавайте ему привет. Кем бы он там ни был.
Сергей Иванович ушёл, а
