теперь… В общем, мы здесь далеко не первые гости. Пять человек давным-давно попали сюда же и погибли, а мы открыли эту капсулу времени. Один из скелетов был очень крупным. Пожалуй, с меня ростом при жизни. Тела вмёрзли в лёд, одежда на поверхности истлела и истрепалась, а та, что оказалась в ледяном плену, выглядела почти новой. Судя по покрою и состоянию тканей обмундирования, лежат они тут уже несколько сотен лет.
Жуткое зрелище. Но их смерть может нам помочь.
Ногами я расчистил от снежного покрова большую часть пола пещеры. Повсюду в лёд вмёрзли обломки камней, земля, булыжники и части снаряжения: крючья, обрывки верёвок, куски одежды, а кости у скелетов сломаны во множестве мест. Думаю, эти люди шли в составе какой-то экспедиции или группы альпинистов и попали под сход ледника, провалились в эту пещеру и тут же погибли.
Постепенно тающий ледник стекал вниз, и тела погружались всё глубже в намерзающий лёд. Я не нашёл остатков кострища или ещё каких-то указателей на попытки выжить или согреться. Зато увидел рядом с самым крупным мертвецом вмёрзший в землю рюкзак.
Покопался в груде снаряжения, которое притащил в шкуре, и выудил зажигалку Агнес. Придётся потратить немного топлива. Зато, может быть, получим шанс выжить. В этом рюкзаке могли остаться консервы или вяленое мясо, а если там завалялась карта…
— Что вы собираетесь делать, господин? — спросила Вероника, кутаясь в мою жилетку.
Опять господин. Ладно, чёрт с ним, не хочу спорить.
— Хочу растопить лёд, чтобы добраться до рюкзака.
— Зажигалкой? — она потянулась ко мне ладонью и пощупала лоб. — Жара вроде нет…
— Поверь, эта зажигалка даст фору любому огнемёту. Просто отойди в сторону.
Девушка осторожно сделала пару шагов назад, а я направил сопло зажигалки на рюкзак подо льдом. Ну, главное брови не спалить, а то они долго отрастают.
Прищурился и нажал на спуск. Пламя тут же лизнуло старую одежду мертвеца, отчего та принялась тлеть. Лёд быстро таял. Спустя полминуты дело было сделано, и я потушил то, что успело загореться. Не хватало тут ещё от дыма задохнуться. Рюкзак плавал в лужице воды рядом с бедром скелета.
Внутри оказалась фляжка, какие-то бумаги, книги, сковородка, красивая шкатулка из красного дерева, пара жестяных банок без этикеток и… карта с компасом. Повезло так повезло! Правда, всё это ещеместами в ледяных наростах, так что пришлось растопить своими руками и дыханием. Когда закончил, взял посмотреть карту, а Веронике отдал остальные вещи.
— Тяжёлый! — вскрикнула она, пытаясь удержать в руках ящик, и тут же его уронила. Да, что-то я не учёл нашу разницу в размерах и силе.
— Взгляни пока на бумаги, может, остались какие-то документы этих людей. Когда выберемся, найдём родственников и расскажем, что нашли.
— Угу! — радостно кивнула девушка.
— Чему ты радуешься? — я вскинул одну бровь.
— Господин сказал, что мы выберемся!
— Конечно, — пожал я плечами и развернул карту.
Она была старой. Очень старой. Не по состоянию, а по содержанию. Я попытался найти на ней год выпуска, но не смог. Но она явно старше нашей академии, потому что на этой карте академии просто нет! Сколько веков здесь пролежали эти люди?
Я растянул карту в руках и повернулся так, чтобы свет от самой светлой стороны падал на не Микроскопические буквы названий всяких мелких поселений, рек или дорог трудно читались. Некоторые я не знал, а иные уже не существовали. Зато нашёл Пятигорск! Академия недалеко от него, так что будем просто двигаться к нему, а там разберёмся.
— Ого! — воскликнула девушка.
Она уже открыла консервным ножом одну из банок и вовсю уплетала её содержимое. Сильно запахло мясом. Я резко подскочил к ней и попытался выбить банку из рук, но Вероника увернулась!
— Осень фкуфно, гофподин!
— Ага, и опасно! Этим консервам несколько сотен лет! — попытался предостеречь я, а она просто пожала плечами.
Я взял вторую банку и открыл её консервным ножом Вероники. Принюхался. Пахнет нормально. Что ж, я слышал, что раньше консервы делали на века, вот и появился повод это проверить на себе. Надеюсь, ботулизмом не заболеем. Вообще, у меня в поясе есть противоядие широкого спектра действия, так что не помрём.
Мясо оказалось говядиной. Холодной и очень вкусной. Я опустошил банку за два приёма. Вероника, впрочем, тоже не сильно отстала. Она отложила жестянку, облизнула блестящие губы и взяла в руки раскрытую книжицу.
— Это дневник, господин, — сказала девушка. — Представляете, это сам Данила Дубров!
— Не может быть! — удивился я. — Таких совпадений не бывает! Может быть, полный тёзка? Дай-ка мне взглянуть.
Взял у неё раскрытую книжицу и вчитался. Почерк был ровный и почти каллиграфический, буквы стройным рядами складывались в строчки. В самый раз для штабного писаря. Записи в дневнике были разрозненными и охватывали конец войны и сразу несколько лет после неё.
Не любил хозяин дневника их делать, скорее всего, или времени не хватало. Дневник обрывался отчётом о том, что, отряд из пяти человек отправился в разведку после сообщений о нападениях Саранчи в этих местах. Видимо, остались ещё какие-то разрозненные группы, которые добивали такие вот отряды. А затем их настиг внезапный сход ледника…
Я оглянулся на череп с пустыми глазницами. В них плавала талая вода.
— Да, — ошеломленно пробормотал я, — похоже, это действительно Данила Дубров… Не верится.
Тот самый Данила Дубров, о котором мне ещё Сергей Михайлович с директором рассказывали. Герой войны с Саранчой, новый русский богатырь и тому подобное. Пустые глазницы с укоризной смотрели на меня. Легендарный Данила Дубров… лежит здесь непогребённый. Нехорошо.
Вдруг на его бедре что-то блеснуло. Краешек металла. Может быть, просто скалолазный крюк? Я подошёл и вытащил из вороха тряпья кобуру с пистолетом.
— Ого! Это же его револьвер! — воскликнула Вероника с восхищением и выхватила у меня из рук оружие. — Какая большая пушка!
— Разбираешься в оружии? — я отобрал у нее кобуру с пистолетом.
— Нет, только знаю, что, чем больше калибр, тем убойнее пушка. А у этого револьвера калибр… максимальный!
При этих словах её глаза светились нездоровым восторгом. Какая-то у неё мания к большим предметам, похоже.
Я расстегнул кобуру и вытащил револьвер. Он лёг в руку, как будто был сделан для меня. Рукоять с гладкими деревянными щёчками, толстый ствол с тремя прорезями дульного тормоза, с каждой
