говорит он, перенося свой вес на одну руку, проводя пальцем между моими грудями, медленно опускаясь вниз. — Готов поспорить, что твоя идеальная киска насквозь мокрая и умоляет, чтобы её оттрахали, — внезапно его рука движется в другом направлении, обратно к моей груди. Я невольно всхлипываю, и он в ответ одаривает меня дерзкой усмешкой. — Я так и думал. Отчаянно нуждаешься во внимании, да?
Я снова всхлипываю, когда его палец кружит вокруг соска через шелковую майку. Я киваю.
— Что ты сказала? — спрашивает Фионн, наклоняя голову. — Я не расслышал.
— Да, — шепчу я, и его палец снова движется к моей промежности. — Мне это нужно.
Ты мне нужен.
Хотя я не произношу этих слов вслух, он все понимает. Ухмыляется, медленно опускаясь вниз по моему телу, не отрывая взгляда ни на мгновение. Достигнув моих бедер, он стягивает с меня шорты, бросая их на пол, а затем поднимает бедро моей травмированной ноги, кладя её на своё плечо. Он так нежен с моей травмой, хотя вот-вот разрушит все остальное во мне. Это воспламеняет меня. Я никогда не хотела никого так сильно, как Фионна Кейна. И когда он прижимается губами к моей киске и сминает мою грудь ладонью, словно пытаясь удержать на месте, я понимаю, что это никогда не изменится.
Фионн проводит языком от дырочки до клитора, массируя его. Он стонет, закрывая глаза. Если бы он сказал, что моя киска — самое вкусное блюдо, я бы ему поверила. Он прижимается сильнее, ласкает меня языком и урчит от удовольствия. Затем он снова скользит языком к входу и засовывает его внутрь. Возвращается чуть повыше, уделяя внимание клитору, а потом вводит внутрь пальцы, сгибая их.
— Еще, — прошу я, откидывая голову, пока он приближает меня к безумному оргазму. — Хочу кончить тебе на лицо. Хочу, чтобы ты был измазан мной.
Когда я гляжу вниз, на меня в ответ смотрит настоящий хищник. Глаза Фионна темнеют. Он рычит возле моей киски, и меня пронзает волна наслаждения.
Фионн поднимается на колени, закидывает мои ноги себе на плечи, тащит меня за собой, приподнимает над кроватью. Издает дикие, животные звуки. Он пожирает меня.
Я не стону. Я не просто кончаю. Я кричу его имя и разрываюсь на части.
Мои пальцы судорожно сжимают простыни. Каждый вдох словно краду у самой себя, воздуха катастрофически не хватает. В комнате пьянящий коктейль из запаха секса и его одеколона — цитрус и шалфей. Кажется, что я теряю слух, все звуки приглушены, даже не слышу своих стонов. Фионн не останавливается, выжимая каждую последнюю секунду моего оргазма, пока я не прошу его остановиться. И в тот же миг он возвращается в реальность, отстраняется, словно только что был со мной в каком-то другом измерении. В мире, где не существует ничего, кроме этого мгновения.
— Все хорошо? — спрашивает он, тяжело дыша. Его губы, подбородок и щеки блестят от моего возбуждения. Я чувствую приятное, болезненное жжение от его щетины на бедрах.
— Все просто… невероятно.
Когда я улыбаюсь, в его взгляде проскальзывает облегчение и, может быть, гордость. Фионн осторожно укладывает мои бедра на простыни и тянется к шортам, брошенным на полу. Он бережно натягивает их на меня, приподнимая, поправляя. А потом приносит все, что мне нужно. Воду. Мой халат. Костыли, опрометчиво оставленные слишком далеко от кровати. И когда я возвращаюсь из ванной, он уже поправил постель.
Когда мы, наконец, оба устраиваемся поудобнее, то не ложимся по краям. Так же, как и прошлой ночью. И позапрошлой. Мы встречаемся посередине. Я кладу голову на грудь Фионна. Он обнимает меня за спину.
— Знаешь, я как-то не хочу возвращаться домой, — шепчу я в темноту.
— Да, — шепчет он в ответ. — Я тоже.
Но, закрывая глаза, я понимаю, что больше не знаю, какой дом имею в виду.
Я больше не знаю, где мое место.
17 — ВЕЗЕНИЕ
РОУЗ
Я сижу в креслах вдоль коридора ортопедического отделения в больнице, жду Фионна. Мы не говорили об этом дне. Ну, кроме моего визита к врачу. Мы не обсуждали ни мой звонок Хосе, ни возвращение в автодом, ни то, что мне пора собирать вещи и уезжать куда-нибудь подальше.
Как будто можно избежать последствий, не обсуждая их. А мне хочется. Мне отчаянно хочется узнать, как он отреагирует, но я боюсь. Сначала думала, что это только я избегаю темы отъезда. Но и Фионн молчит. Сначала я думала, что он просто не хочет быть невежливым и выгонять меня, но больше в этом не уверена.
С тех пор, как мы вернулись из Бостона несколько дней назад, мы оба автоматически вернулись к нашим правилам «друзья с привилегиями». Как будто снова надели привычный костюм. Но он уже не сидит как надо. Когда мы занимались сексом в душе, то оба замерли в коридоре, когда вышли из ванной, как будто пытались понять, как разойтись. Вдруг стало странно засыпать без биения сердца Фионна под ухом. И наш секс на кухонном столе уже не казался просто сексом. Его губы оставляли долгие поцелуи на моей шее и челюсти. На щеке. В уголок рта. Этот поцелуй был самым долгим. Я сдерживала себя, чтобы не углубить его. Кажется, он тоже. Словно он хотел забрать меня всю.
Словно это была любовь.
С тех пор меня мучает тревога, все сильнее скручиваясь в животе, готовая вырваться наружу в виде признаний, которые нельзя будет взять обратно. Я не смогу сдерживаться вечно. И Таро не помогают. Я тасую колоду. Вытаскиваю. Читаю значение и понимаю, что мне это не нравится. Тасую снова. Но результат один и тот же. Луна. Шут. Десятка Жезлов. Каждый раз карты говорят об одном: неопределенность, страх, надвигающееся решение, к которому я совершенно не готова.
— Господи, бабуля, — говорю я, вкладывая Луну обратно в колоду во второй раз. — Я и так знаю, что ничего не знаю. Спасибо, что напомнила.
— Ничего хорошего в будущем не видишь?
Мое сердце замирает.
Я поднимаю взгляд. Передо мной стоит Мэтт Крэнвелл с небольшим букетом цветов в руке и ухмылкой на лице.
— Наверное, так оно и есть. Ничего хорошего, — говорит он и наклоняется, буравя меня своим единственным глазом. Другой закрывает черная повязка, ремешок которой врезается в кожу. — Особенно, учитывая, что грузовик Эрика Донована только что вытащили из реки Платт.
Моя кожа холодеет. Я стараюсь не отводить взгляд, не краснеть, но как контролировать своё тело, когда оно умоляет выдать миру
