несколько минут подвисаю, разглядывая помятого и потрепанного Захара.
Он тоже подвисает, видя меня.
— Лий... Не обращай внимания. Я сейчас душ приму и приведу себя в порядок, — бормочет он, стараясь проскользнуть мимо меня и удрать.
А сам согнутой рукой за ребра держится... И лицо всё разбитое... Мачо, блин.
— Стоять! — прилетает мое командное в кабиринскую спину.
— Чего? — он разворачивается и явно удивлен, что с ним так разговаривают.
— Ты... - не могу подобрать нужные слова. Захар всегда находит что-то, чем выбить меня из равновесия. Куда девалось элементарное умение четко сформулировать нужную мысль? Вместо слов обвожу своё лицо по контуру рукой и спрашиваю, — Что это?
Нет, что это — мне понятно. Меня не отпускает предчувствие, что это связано со мной.
— Подрался... - отвечает олигарх так, как какой-то дворовый мальчишка.
— Мгу... Зачем?
— Лий... Надо было... - по-моему, господин Кабирин пытается выкрутиться...
— Тебе? Самому кулаками махать?! — я и не пытаюсь скрыть, что ни капли ему не верю.
— Давай я в душ схожу, переоденусь, а потом ты будешь устраивать допрос, — уже более привычно произносит Захар.
— Хорошо... Где у тебя аптечка? Лицо нужно обработать...
Этот гад пытается улыбнуться, но тут же морщится.
— Переживаешь за меня, да? — и вроде шутливо это спрашивает.
Но явно не ждёт серьёзного ответа.
— Да, Захар... Переживаю... - и такое с ним твориться после простых слов, что...
У меня земля из-под ног уходит. По-моему, он совсем мне не безразличен.
— Лий... Я... - и мне кажется, что он тоже не может подобрать слов для того, чтобы выразить, что он чувствует.
Что мы оба чувствуем... Эту связь, которая зародилась между нами и которая день ото дня становится лишь крепче. Несмотря на наше общее сопротивление. Захар ведь тоже сопротивлялся. В самом начале.
— Где аптечка, Захар? — спрашиваю я, опуская взгляд.
Не могу сейчас на него смотреть. Словно тону в его взгляде.
Он объясняет, где найти аптечку, и идёт к себе. Я иду за аптечкой и поднимаюсь к нему в комнату. Провоцирую? Или что?
Захар уже в душе, слышу, как льётся вода. Жду его в комнате. Он выходит в одном полотенце, обвязанном вокруг бёдер.
Я громко ахаю, прикрываю рот ладонью.
Слева налился фиолетовый, почти черный синяк... Где ребра. Довольно высоко, близко к сердцу.
— Захар... Ты у врача был? — у меня даже всякое смущение проходит от того, что он не одет.
— Да ерунда это всё...
— Спятил?
— Ты же меня ненавидишь...
— Наверное... Но... Когда тебе плохо, мне тоже... плохо, — делаю это удивительное признание и подхожу вплотную.
Кладу руку ему на грудь, слышу, как стучит сердце. Очень быстро.
— Давай в больницу поедем? Пожалуйста... Это очень страшно выглядит, — прошу я его.
— А ты со мной поедешь? — спрашивает он у меня.
— Поеду...
Я обрабатываю ему лицо. Он одевается, я тоже собираюсь. И мы оказываемся в больнице, где после обследований оказывается, что у Захара сломаны два ребра. И как-то они не очень хорошо сломаны. Так, что Кабирина кладут в больницу. Он пытается спорить. Но в итоге сдается, после того, как я обещаю варить ему домашние супчики и готовить другие вкусняшки.
— Лий! — зовет меня, когда я всё же собираюсь уходить, потому что Богдан уже звонил несколько раз.
Он с домработницей остался. Но он её не знает. И мне нужно вернуться в дом Захара.
— Ты ведь пойдёшь за меня замуж? — спрашивает неожиданно Захар.
Распахиваю глаза, перестаю дышать.
— Я не знаю... - я не могу от него уйти. Это правда. Но хочу ли я его на всю оставшуюся жизнь?
— Выйдешь, — говорит он утвердительно за меня. И закрывает устало глаза.
Почти сразу же засыпает, а я уезжаю к нему домой, где мы с Богданом и остаемся жить.
И как-то ненавязчиво моя жизнь меняется. От видео в сети не остаётся и следа, проверку директор лицея как начал, так быстро и закончил, и журналисты про меня забывают, будто в то утро мне померещились. А Богдан оказывается переведен поближе к дому... Кабирина. В очень престижную школу, попасть в которую моему брату не светило.
А мне там же предлагают работу. В лицей я так и не вышла — мне оформили липовый больничный, но я не особо отбивалась. Мне там будет очень тяжело работать.
Только вот Захара не отпускают из больницы. У него плохо заживают поломанные ребра.
— Вот зачем ты лез на рожон? — не выдерживаю я после очередной беседы с его лечащим врачом, когда мы остаемся вдвоем в палате, — Кто тебя так избил? Это как-то связано со мной?
— Лия... Успокойся... Ну, всё заживет. Ты же слышала врача — нужно больше времени. Лучше скажи, что ты решила по поводу работы? Ты ведь согласишься?
Следует заминка.
— А вообще... Может, дома будешь сидеть? А? Чем плохо-то? Ведь с тобой постоянно что-то случается...
— Со мной? — вопросительно задираю я бровь.
— Ну... Эм... - отмахивается от моего укоряющего взгляда, — Ребёночка мне родишь...
— Захар! Ты без мыла в задницу залезешь! — как-то резко вырывается у меня. И его выражением!
— Ух, ты! Какая ты темпераментная... Прямо как салют. Чего случилось-то?
Случилось... Только как сказать? Если я даже тест на беременность боюсь сделать. У меня задержка. Пять дней. Каждый день я жду наступления месячных. А их всё нет.
— У меня задержка... Пять дней... - всё-таки выговариваю это.
И сажусь на стул возле его кровати.
Лицо Захара освещается такой радостной надеждой... Что глазам становится больно.
— А ты тест делала? — деловито осведомляется он.
Глава 39
Майя
Иду следом за своим братом-близнецом.
— Нет, Майя! — чеканит он отрывисто.
Видно, что раздражен моей просьбой. Но я не могу отказаться от своей затеи. Мне надо знать! Мне это очень важно.
— Денис... Как ты не понимаешь... - тихо произношу я.
После похищения всё вроде устаканилось. Более или менее. Взрослые успокоились или делают вид, что успокоились. Во всяком случае перестали требовать какую-то правду. Я её так и не рассказала. Никому. Вот только — у меня ощущение, что мама всё знает. Она смотрит на меня так... Как будто ждёт чего-то. Но никак не дождётся.
А я не могу признаться. Даже ей. Мне так страшно за Кирилла...
Ден резко разворачивается. Я этого не жду и врезаюсь в него. Он меня ловит и удерживает.
— Нет, Майя, это ты не понимаешь. Если человек — гондон, то это навсегда. И нет ничего, что ты можешь сделать, чтобы он изменился. Не тешь себя
