пытался ко мне лезть. Уже через несколько минут он спал. Я заснула чуть позже. И сразу же попала на сцену.
Я стояла посреди сцены, в том же дурацком оперном платье, которое теперь висело на мне, как мешок. Голос звучал гулко, будто я орала в пустую бочку:
– «О, драконы в золотых клетках,
Люди в шелках, как пауки!
Целуют руки, льстят как дети,
А за спиной – кинжалы-языки!»
Руки сами собой взлетели в театральном жесте, а ноги заковыляли в пародийном вальсе. Пустой зал отражал эхо, превращая слова в насмешливый хор:
– «Свадьбы, шары, фамильные драгоценности —
Груда стекла под ногами босыми!
Кто здесь герой? Кто здесь предатель?
Все те же куклы с пустыми глазами!»
Я кружилась, цепляясь за невидимый шлейф, и вдруг заметила тени в ложах – силуэты родителей, сестер, дракониц. Их глаза сверкали, как монеты, а рты кривились в немых упреках.
– «Спой нам про любовь!» – завыло эхо.
– «Спой про долг!»
– «Спой, как должна!»
Я взвыла последний куплет, бессовестно ломая мелодию:
– «Да замолчите вы!
Прочь, прочь отсюда!
Сожгите ваш проклятый зал —
Мне надоели эти шумы!»
Сцена задрожала, люстры погасли. Просыпаясь, я услышала, как рядом храпит Ричард.
– Психдом на выезде, – пробормотала я еле слышно. За окном занимался рассвет. Слуги, может, уже и проснулись. А вот господам аристократам еще спать да спать. Я поворочалась с боку на бок и все же заснула повторно. На этот раз, слава местным богам, безо всяких снов.
А утром, не успела я проснуться и позавтракать, активизировалась родня. Матушка отловила меня в холле, едва я встала из-за стола. Ее платье – когда-то голубое, теперь выцветшее до серости – болталось на фигуре, подпоясанное веревкой вместо пояса. На плечах красовался желтый платок с вылезшим узором, пахнущий нафталином из бабушкиного сундука.
– Марлена, у нас сегодня гости, будущая родня твоих сестер. Ты должна присутствовать на чаепитии, – категоричным тоном заявила она. – Ни у меня, ни у девочек нет ничего подходящего для наших нарядов. Нужны броши, веера, платки на плечи – да что угодно, чтобы показать, что мы имеем что-то за душой.
Еще толком не проснувшись, не понимая, о чем, собственно, речь, я удивленно посмотрела на нее.
– Какое чаепитие? При чем тут веера?
– Традиция, Марлена! – всплеснула руками матушка. – Наша традиция! Той провинции, в которой мы все столько лет жили! Перед свадьбой надо встретиться с родней жениха, поговорить, попить чай!
Ах, традиция. Ах, провинции, в которой жили. А где ж были мои дражайшие родители с их традицией, когда я выходила замуж за Ричарда? Тогда они и не думали о соблюдении всяких там традиций и устраивании чаепитий. Просто вытолкнули меня замуж и постарались забыть обо мне. А тут, видите ли, традиция. Надо дорогих гостей чаем напоить. За чужой счет, на минуточку.
Матушка, видимо, прочитала все, что я думала, у меня на лице. Потому что мгновенно напряглась, как будто ожидала нападения с моей стороны.
– Марлена, они твои сестры! Надо выдать их замуж достойно!
На языке крутились пошлости и саркастические замечания о том, как несправедливо поступили со мной мои родители тогда и как сейчас пытаются оправдать свои поступки этой самой «традицией». Но я сдержалась. Ладно, пусть будет чаепитие. Я потерплю сегодня так уж и быть. Потом дождусь свадебной церемонии – той самой настоящей свадьбы по любви или по каким-то другим причинам – и забуду о дражайших родственничках навсегда или хотя бы надолго.
И поэтому и у матушки, и у сестер к нужному времени появились и веера, и броши, и платки, и вся остальная мишура, призванная подчеркнуть состоятельность моего бывшего рода. Конечно, я не собиралась никому ничего дарить. Все это было дано «напрокат», как бы матушка ни поджимала губы, недовольная подобным обстоятельством.
Но это были только ее проблемы.
Глава 53
Когда настало время, мы все отправились в просторную гостиную, украшенную тяжелыми шторами из бархата и позолоченными рамами картин на стенах. На столе стояли изящные фарфоровые сервизы с тончайшей росписью, серебряные подстаканники и хрустальные бокалы. В центре – высокая чайная церемония: чайник из тончайшего фарфора с паром, который медленно поднимался вверх, аромат свежезаваренного чая наполнял комнату мягким теплом.
Матушка аккуратно наливала чай в маленькие чашки с золотой каймой, а сестры расправляли свои платки на плечах, делая вид, что это важное событие. В воздухе витал легкий запах ванили и жасмина из ароматизированных салфеток. Время от времени кто-то из гостей вставал, чтобы подать еще пирожных или сладких булочек – миниатюрных тортов с кремом и ягодами.
Родители женихов сидели, выпрямив спины, как на королевском приеме. Их сестры, старые девы, в платьях с воротниками до подбородка, перешептывались за веерами, бросая оценивающие взгляды на потрескавшиеся рамы семейных портретов.
– В нашей провинции чай заваривают исключительно из цветов белой аринии, это придает чаю сладости, а тем, кто его пьет, бодрости, – голос матушки звенел фальшивой заботой. – Но здесь, в столице, пришлось адаптироваться под местные обычаи.
Рания, закутанная в мой кружевной шарф (спрятавший отсутствие воротника на платье), кивала, как заводная кукла. Линда, сжимая в руке мой веер, пыталась улыбаться – получалось, будто она подавилась лимонной долькой.
Разговоры шли тихо и учтиво: о погоде, о новостях в городе, о том, как хорошо выглядели наши сестры в своих нарядах. Весь этот ритуал был похож на сцену из старого спектакля: каждая деталь имела значение – улыбки, взгляды, жесты. Я сидела в углу за столом с чашкой чая в руке, наблюдая за этим театром благородства и приличий.
Я не собиралась участвовать активно – мне было достаточно наблюдать со стороны. Одно мое присутствие, как сестры, удачно вышедшей замуж за столичного богатея, придавало значительный вес этим посиделкам.
Ричард, притворяясь занятым бумагами у камина, ловил мой взгляд и подмигивал – мол, скоро все кончится. Когда матушка начала рассказывать про «родовое поместье с винными погребами» (наш старый сарай, в котором хранилась древняя утварь), я прикрыла лицо веером, чтобы скрыть усмешку.
И едва чаепитие закончилось, я с огромным облегчением сбежала в свою спальню – подальше от этого светского гадюшника.
Оставшееся до свадеб время прошло относительно спокойно. Для меня, по крайней мере. Сестры, напротив, жили в постоянном волнении, словно на грани нервного срыва. Рания и Линда то
