Д.Есть вероятность, что она ничего не скажет Балекину, когда тот вернется в камеру; но поскольку Аша уже передавала ему информацию и он, несомненно, видел, как ей бросили записку, я считаю, он непременно захочет узнать, о чем в ней говорится. Особенно если учесть, что, будучи фейри, она может юлить, но лгать не в состоянии.
– Младший брат, – начинает Балекин, не дожидаясь позволения говорить. На запястьях у него наручники, соединенные цепью, но он делает вид, что браслеты не указывают на его статус узника, а добавляют ему значимости.
– Ты просил аудиенции у короны, – произносит Кардан.
– Нет, брат, я хотел говорить с тобой, а не с этим украшением у тебя на голове. – Неуважительный ответ Балекина заставляет меня задуматься о том, чего он хочет от этой аудиенции прежде всего.
Вспоминаю Мадока – как ребенком вечно крутилась возле него. Это не пустяк – вынести приговор тому, кто тебя вырастил, какие бы отношения у вас ни сложились. Сейчас братья наверняка вспоминают взаимные обиды и примирения, и перед их глазами встают картины прошлого.
– Чего ты хочешь? – спрашивает Кардан мягко, но со скучающим видом, словно он утомлен властью. Это он умеет.
– Чего хочет любой узник? – говорит Балекин. – Выпусти меня из Башни. Если хочешь преуспеть, тебе потребуется моя помощь.
– Если ты добивался встречи со мной, чтобы сказать это, то зря. Нет, я тебя не выпущу. И нет, ты мне не нужен. – Голос Кардана звучит твердо.
Балекин улыбается:
– Ты запер меня, потому что боишься. В конце концов, ты же ненавидел Элдреда сильнее, чем я. Ты презирал Дайна. Как ты можешь наказывать меня за смерть тех, о ком не жалеешь?
Кардан смотрит на Балекина с недоверием и, сжав кулаки, поднимается с трона. Выглядит он как человек, забывший, где находится.
– А как насчет Эловин? Целии и Рии? Если бы дело касалось только родственных чувств, их смертей достаточно, чтобы отомстить тебе. Они были нашими сестрами и стали бы лучшими правительницами, чем ты и я.
Я думала, что Балекин возразит, но он этого не делает. Губы его кривятся в гадкой ухмылке:
– Они заступились за тебя? Хоть одна из твоих дорогих сестер взяла тебя к себе? Как ты можешь думать, что они заботились о тебе, если они не пошли против отца ради тебя?
В этот момент мне кажется, что Кардан его ударит. Моя рука тянется к рукояти меча. Я встаю между ними и готова вступить в драку с Балекином. С удовольствием бы схватилась.
Но Кардан опускается на трон. Гнев уходит с его лица, и говорит он так, словно не слышал последних слов Балекина:
– Тебя отправили в заключение не потому, что я боюсь, и не из мести. Я наказал тебя не ради собственного удовольствия. Ты в Башне потому, что это справедливо.
– Ты не справишься со всем этим в одиночку, – говорит Балекин, обводя взглядом зал. – Ты никогда не заботился о деле, не угождал дипломатам и не следовал долгу, жил ради удовольствия. Дай мне ответственный пост вместо того, чтобы предоставлять его смертной девушке, перед которой, по твоему мнению, ты в долгу и которая приведет тебя только к провалу.
Взгляды Нихар, Рандалина и стражников обращаются ко мне, но Кардан смотрит на брата и после долгого молчания говорит:
– Ты станешь моим регентом, хотя я уже взрослый? Ты пришел ко мне не кающимся грешником, а как хозяин, зовущий к ноге бродячую собаку?
Наконец-то Балекин выглядит несколько смущенным.
– Если я и бывал иногда строг, то только для того, чтобы ты стал лучше. Думаешь, можно быть ленивым, потакать себе и добиться успеха в качестве правителя? Без меня ты был бы никем. Без меня ты будешь никем.
Мысль о том, что Балекин не стал бы так говорить, если бы не верил в свои слова, меня шокирует.
Кардан, в свой черед, слегка улыбается, и, когда он заговаривает, голос звучит уверенно:
– Ты грозишь мне, а себя хвалишь. Ты выдаешь свои желания. Даже если бы я захотел рассмотреть твое предложение, после этой небольшой речи приходится признать, что ты не дипломат.
Балекин в гневе делает шаг к трону, и стражники встают между ним и братом. Похоже, старшему не терпится наказать младшего.
– Ты играешь в короля, – говорит он. – И если тебе это неведомо, то неведомо одному тебе. Отправишь меня назад в тюрьму – останешься без моей помощи и потеряешь королевство.
