себя строительство мастерских, логистику… Все эти хлопоты вам не придется решать самому.
— Великодушие, от которого веет хладом могильным, — бормочет Зир. — Не хочешь ли ты взять свечку и подсветить яму, в которую тебя заталкивают?
Я всё ещё перевариваю услышанное. Но князь не даёт мне передышки.
— Взамен, — Колтов откидывается назад, сложив пальцы домиком, — вы будете обязаны треть продукции отдавать нам. Мне и моим людям.
Треть? Треть моего собственного товара?
Он и его люди станут владельцами моего же предприятия, а я, выходит, просто работник на собственной земле?
— Неплохо придумано, — негромко говорю я, заглядывая ему прямо в глаза. — Не слишком ли жирный кусок, князь?
Он не моргает. Даже не улыбается. Только холодная, колючая уверенность.
— Это компромисс, барон, — тихо цедит он. — Или вы с нами, или против нас. А тех, кто против — их ждут суровые времена.
Зир вскакивает на лапы.
— Поздравляю, Демид, ты оказался в положении бедной курицы, которой предлагают выбрать способ приготовления — запечь её в печи или сварить в супе.
Неспешно кладу руки на подлокотники кресла. Сердце в груди бьется глухо, отмеряя секунды. Вот он, момент, когда судьба заворачивает за тёмный угол.
Колтов ждёт.
Он думает, что я сейчас соглашусь. Но я не стану отдавать свою жизнь на растерзание хищникам. Вопрос только в том, как сделать ход так, чтобы хищник не впился в горло раньше времени.
— А если я скажу -нет? — медленно спрашиваю я.
— Тогда мы найдём кого-то другого, — голос князя мягок, но холоден. — А вас ждёт жизнь, полная трудностей. Возможно, слишком полная.
Где-то за стенами особняка завывает ветер.
Улыбаюсь, медленно, лениво, как улыбался бы человек, стоящий на краю пропасти. И вдруг — резко подаюсь вперед, понижая голос до едва слышного шёпота.
— Ну, князь… А что, если я скажу — да? Но не так, как вы этого ждёте?
Тишина, повисшая в кабинете князя Колтова, такая густая, что её можно черпать ложкой. Я знаю, что мой отказ и подкол не останутся без последствий, но я готов.
Князь сидит за массивным дубовым столом, скрестив пальцы в замок, и смотрит на меня с тем выражением, которое бывает у человека, осознавшего, что соседская собака загадила его розовый сад.
— Ты издеваешься, Архипов? — шипит он, голос его суров, в нём сквозит сталь.
— Ни в коем случае, княже. У меня врождённая серьёзность, — жму плечами, откидываясь в кресле.
На плече фыркает Зир, переливаясь прозрачным серебристым цветом с глазами, полными ехидства и мудрости.
— Ой, всё! — тянет он, подмигнув князю. — Не злись, Сашенька, мы с хозяином люди простые- видим неприятности — идём в другую сторону.
Князь игнорит фамильяра, что неудивительно, ведь он его не видит и не слышит, а иначе вряд ли бы мог сдержаться, чтобы не попытаться его придушить.
Вместо этого он откидывается в кресле, словно пытаясь сдержать бурю внутри себя.
— Значит, ты утверждаешь, что тебе неинтересно восстанавливать свои земли? — спросил он, и в голосе его зазвенел металл.
— Почему же. Еще как интересно. И я собираюсь этим заниматься, но без посторонней помощи и вмешательства. Да и с нечистью я покончил, если ты помнишь.
Князь усмехается.
— Как же, покончил! Так вот, мой дорогой друг, если ты не хочешь заниматься возрождением своих земель вместе со мной и моей командой, то мне остаётся предложить тебе альтернативу. — Он хлопнул в ладоши, и в соседнем кабинете что-то загремело.
Дверь распахивается, и в кабинет входит человек, в котором мгновенно угадывается порода. Высокий, с благородными чертами лица и взглядом, от которого у мелких чиновников начинался нервный тик.
— Граф Борис Букин, мой хороший друг, — представляет его князь. — И ему очень нужны люди, зарекомендовавшие себя в борьбе с нечистью. Ты, барон Архипов, подходишь как никто другой.
Скрещиваю руки на груди.
— Простите, княже, но с каких пор вы занимаетесь вербовкой? Вы же у нас бизнесмен. Чистый, незапятнанный бизнес. — Театрально изображаю в воздухе круг, рисуя нимб.
Колтов усмехается, глаза его вспыхивают странным светом.
По коже бежит холодок.
В воздухе запахло озоном, а затем пространство вокруг него чуть дрогнуло. Это было похоже на отражение в воде, нарушенное каплей.
В следующую секунду за его спиной разверзлась тьма, из которой выглянула чья-то исполинская тень.
— Не волнуйся, барон Архипов, я действительно только бизнесмен. Но мир устроен так, что без магии в этом деле никуда, — с улыбкой говорит он.
Зир на моём плече ощетинился.
— Хозяин, если он сейчас достанет чёрный контракт с кровавой печатью, я предлагаю бежать. Быстро и далеко.
Но Колтов не собирался доставать бумаги.
Он поднимает руку, и воздух сгущается, превращаясь в вихрь темной энергии. В кабинете становится темно, как в подвале заброшенного дома.
— Ты был бы дураком, если бы отказался, Архипов, — негромко говорит он. — Тебя вернули в благородное сословие самой Императрицей. Она восстановила твой статус главы рода Архиповых и вернула земли в трёх губерниях — Московской, Пензенской и Тобольской. Не за красивые глаза, а за твои заслуги в борьбе с нечистью. Если ты не хочешь заниматься возрождением своих владений совместно с нами, то у тебя остаётся лишь один путь — снова выйти на тропу войны. Потому что нечисти сейчас развелось слишком много.
Я хочу возразить, но вдруг чувствую, как воздух вокруг становится плотнее, словно что-то невидимое сомкнулось вокруг меня. Колтов смотрит прямо в глаза, и мне кажется, что я тону в омуте чёрных вод.
— Решай, барон Архипов. Либо ты принимаешь предложение и работаешь с нами, ну либо с Букиным, а либо…
Он не закончил фразу.
Зир негромко выругался.
— Ну всё, хозяин. Теперь нас либо разорвут на части, либо мы станем самыми крутыми охотниками за нечистью. В любом случае…
Темнота сгустилась. В этот момент я понимаю, выбора у меня действительно нет.
Глава 25
Величественный кабинет князя Александра Колтова окутан полумраком, лишь мерцающие свечи бросают дрожащие тени на стены, увешанные портретами предков.
Я стою в центре этого святилища тайн, ощущая, как воздух сгущается от напряжения. Рядом со мной — граф Борис Букин, чьи глаза блестят хищным огнем.
Князь Колтов, высокий и худощавый, с проницательным взглядом, подходит к массивному дубовому столу, усыпанному древними фолиантами и алхимическими приборами.
